— Курить?

— Я не курю.

— Ну и чудненько.

Полковник был неопределенного возраста, но, как это там раньше называлось? Особист. Контрразведка. И это мне льстило.

— Итак.

— Итак… В Петербурге, где я тогда ждал…

— Чего ждали?

— Черт его знает. Ждал чего-то. Изменений каких-то. Все как-то было не так.

— А как было нужно? Как раньше?

— Ну, не совсем. Чтобы было как раньше, только без партии.

— Вы что, антикоммунист?

— Нет. Мне все равно как-то. Даже более того. Я им под конец сочувствовал.

— Под конец чего?

— Ну, перед заварушкой.

— Вы имеете в виду восстановление Конституции СССР на всей территории страны?

— Да. Я это имел в виду. Вся эта сволочь надоела. Одолели они. Брокеры, маклеры, дилеры… Менеджеры. Ящик не включи. Рекламой затрахали. И потом все эти предприниматели. Я же знаю многих. Сволочь. Но это мелкая сволочь. А те, кого не знаю, видать, редкостная.

— Другими словами, внутреннюю политику правительства вы не одобряли.

— Не. И внешнюю не одобрял. Расчленение это. Президенты какие-то. Тоже сволочь порядочная.

— Все?

— Все, как один. Впрочем, извиняюсь. Я же не знал тогда, что товарищи были некоторые внедрены. И в коммерцию внедрены, и в президенты. Это теперь они в героях. После заварушки.