– Ну что, все? Сегодня уже не вернемся в эту конуру?

– Это точно! – ответил Шепель.

Гординец обернулся, его физиономия перекосилась гримасой изумления.

– Вы?

– Мы! – ответил Шепель. – А ты что думал, господин управляющий, тебе удастся уйти от нас? Напрасно! От нас еще ни одна мразь не уходила… Упал на пол!

Гординец подчинился, до конца так и не осознав, каким образом в тайном особняке появился российский спецназ. Шепель застегнул на запястьях Гординца наручники, вторыми через цепь пристегнул пособника террористов к стойке массивного шкафа. Приказал:

– Сиди спокойно! Дом окружен. Только высунешь морду наружу, тут же словишь пулю снайпера в лобешник.

– Зачем же тогда вы приковали меня к шкафу?

– Для того и приковал, чтобы по глупости своей не подставился под стрелка. Быстрой смертью я сдохнуть тебе, Гординец, не дам! Будешь в камере пожизненного заключения подыхать. А ведь имел шанс выжить… Не дотумкал, что такой шанс дается только раз в жизни. Сидеть и ждать, тебя заберут!

Шепель поспешил к комнате, где находился его сын. Открыл дверь. Мальчик не спал. Сжавшись в комок, он сидел в углу кровати, закрыв глаза. У боевого майора дрогнуло сердце.

– Ваня! Сынок!

Он бросился к кровати, обхватив хрупкое тельце сына, прижав к себе:

– Ванечка! Это я!

– Папа! Где ты был?

– Я здесь, сына, здесь, рядом с тобой!

– А мама?

– Мама дома.

– Я хочу к маме!

– Конечно, Ваня, мы поедем вместе к маме. Вот только немного попозже.

– Но почему? Мне так страшно в этом доме… Я боюсь.