Кстати, Борис Львович, — Саликов повернулся к Сулимо, — раз уж все прошло удачно, может быть, пора отзывать ваших людей из больницы и прокуратуры?
— Да, пожалуй.
В эту секунду Проскурин заворочался у стены, устраиваясь поудобнее. Одновременно он опустил руку в карман пальто, отыскивая пальцами стальное, необычайно острое лезвие. То самое, которым выстрелили в Алексея на перроне. Клинка не было. Проскурин лихорадочно ощупал шов и вдруг нашел… Сталь прорезала ткань и теперь повисла, зацепившись за материал зубчиком для крепления пружины. Майор осторожно подцепил лезвие ногтем и вытянул в карман, сжав в холодных, мокрых от пота пальцах.
Глава сорок вторая
— Стучи, сука, еще раз, — жарко выдохнул убийца в ухо доктора.
Врач кивнул торопливо и постучал. Ну в самом деле, какая ему разница? Пусть эти жлобы перебьют друг друга так же, как только что убили охранника… Главное, чтобы он остался жив, вернулся завтра домой, к жене, целым и невредимым. Пусть лягут тут трупами, а ему еще слишком мало лет. Он хочет жить.
— Кто? — послышалось из-за двери.
— Откройте! — хрипло сказал доктор, чувствуя, как спазм сжимает горло. — Дежурный врач.
— Уже ночь, я сплю. — Алексей попятился от двери.
— Откройте немедленно!
— Я сплю…
Алексей быстро, на цыпочках, подбежал к окну и принялся дергать присохший шпингалет. Тот не поддавался. Еще одна попытка. Впустую. Кто же красит «наживую», твари?!!
— Откройте сейчас же, или мы выломаем дверь!
Мы? Кто это «мы»? Сколько их там? Двое? Трое? Пятеро?..
За дверью вдруг воцарилась тишина.
Будут ломать? Добрались до него, гады! А что же Проскурин с этим полковником? Попались? Наверное, попались…
Алексей подхватил стоящий у двери стул, поднял его за спинку и швырнул прямо в оконное стекло. Блямс! Переливающиеся в мертвенно-бледном свете фонаря осколки водопадом хлынули вниз, стуча по стенам и карнизам, расплескиваясь по асфальту мелкими острыми брызгами. Где-то ниже распахнулось окно, и возмущенный голос осведомился:
— Ну вы че там, совсем охренели?