– Молчать! Оба! Не о вас речь! Попробуйте найти, где вор золото спрятал. Думается мне, что он набил монетами карманы, а затем поблизости закопал. Ведь он не дурак – при себе держать не станет.

– Так это… Чего не попробовать…

Монеты были найдены через полчаса. Их зоркие глаза нашли тщательно затертый след.

– Вот, – и Фома протянул мне туго набитый полотняный мешочек с завязанными на горловине ремешками. – А обувка похожа… – Неожиданно он замолчал и опустил глаза.

– Говори, как есть.

– У вашего… Вон того, – и он показал в сторону Ильи Решетникова. – У него задники каблуков сильно стоптаны.

Все уставились на агента. Казаки с осуждением, охотники с жалостью. Сохатый, недолго думая, схватил своего подчиненного за грудки и, яростно сверкая глазами, заорал:

– Говори, сучий сын!! Правду говори!!

– Так я… ничего! Не брал я!! Пусть докажут!

Он попытался оторвать руки Сохатого, но не смог.

– Уже доказали, урод!!

– Ничего не доказали!! И не докажете!! – в голосе филера были страх и ярость.

Когда ему наконец удалось вырваться из рук Сохатого, он отскочил на два шага назад и попытался выхватить оружие, но был сбит с ног казаками, которые заломили ему руки, заставив встать на колени. Пару минут он дергался, пытаясь вырваться, а потом вдруг разом обмяк, поник и опустил голову.

Я спросил его:

– Ты украл?

– Бес попутал, – не поднимая головы, тихо ответил он.

– Ты только что вылетел со службы, но это не все. Алексей Мефодьевич, – подозвал я старшего агента. – Что делать будем?

– Воля ваша, господин Богуславский. Вам решать.

Старший агент, несмотря на внешнее спокойствие, был разъярен и зол. Ведь Решетников не только сломал этим поступком свою жизнь, но и поломал карьеру старшего агента, который отвечает за своих подчиненных. С минуту я думал, а потом сказал:

– Как только мы возвращаемся в Тобольск, ты, Решетников, пишешь рапорт по начальству об уходе. Причину сам найдешь, а Сохатый проследит за этим. И последнее. Уйдешь без послужного списка, так что как ты будешь зарабатывать на хлеб – думай уже сейчас.