И чтоб на экранах, светящихся над толпой встречающих, крутили это вечное кино — момент ее триумфа! В десятый, в сотый, в тысячный раз!

Это не может надоесть, как и ее любимый голливудский фильм «В джазе только девушки». Она специально заказывает это «буржуйское» кино в культурную программу, когда вместе со сборной выезжает за рубеж. Все уже привыкли к этому и хохочут вместе с ней. А может, над тем, как хохочет она — заразительно, со слезой, с полной отдачей, так, как привыкла все делать, на все сто.

Цветы, цветы…

Не аэропорт, а клумба какая-то. Самолету приземлиться некуда!

Плакаты, плакаты…

У нас что, товарищи, 1 мая? Праздник весны и труда? Как хотите! Вам виднее!

Пусть всегда будет солнце!..

Я не возражаю. Я наоборот двумя руками «за». Вот только руки заняты. Не чемоданами, разумеется. Как вам только в голову такое могло прийти?! Ее носильщиком готов стать любой…

Толпа скандирует ее имя. Прямо какая-то Красная площадь, а не зал прилетов и отлетов. Не слишком ли много чести?! А то вдруг неправильно истолкуют?! Намекнут, кому следует. У нее сейчас, ой, сколько завистников! А тут еще такая шумиха…

И где-то там, в толпе, единственный человек, который ей по-настоящему дорог…

Никакой не мужчина! Не родился такой еще! Хотя… А, там видно будет!

Наташка это, ее маленькая сестренка. Вика с трудом отыскала девочку глазами — вот она, умудрилась затеряться даже в первых рядах. Худющая, рыжие пряди выбиваются из наспех заплетенных косичек, на зубах пластинки для исправления прикуса. Прижимает к груди огромный разваливающийся букет и подпрыгивает от нетерпения. Сейчас, сейчас, моя ненаглядная, осталось только перешагнуть через таможню…

— Душенька, все-таки я прошу тебя отказать этому нахальному лягушатнику…

Весь полет Баринов доставал ее. Не давал покоя в воздухе, не собирался, как видно, униматься и на земле.

— Ну, как отказать?! — продолжала подзуживать Вика своего надоевшего ухажера.

— В самой резкой форме. Или тактично. По телефону, телеграммой… Не важно!

— Как это у тебя все просто, — Вика наконец-то окинула ироничным взглядом своего спутника. — Отказать… и остаться в итоге у разбитого корыта? Такими кавалерами не бросаются…

— А с этим французишкой, — взорвался Баринов, — получишь презент в свое корыто… Париж, Картье, турне, контракты… Слыхали мы про это… И про любовь французскую слыхали…

— Можнобезпошл остей?! — резкоостановившись, оборвала его Вика. А про себя подумала: вообще-то в тираде Баринова все-таки есть рациональное зерно. И все вышесказанное не исключалось…

Кавалькада, следующая за ними по пятам, сбилась с шага, запуталась в поклаже, по инерции стала наезжать друг на друга, мгновенно превратившись в кучу-малу.