– Привет. Я и не знал, что ты опять в городе; мне сказала об этом Дороти Уайнант. Как насчет обеда?

– А который час?

– Половина двенадцатого. Я что, тебя разбудил?

– Да, – сказал я, – но это не страшно. Может, заглянешь ко мне, и пообедаем здесь? У меня похмелье, и что-то не особенно тянет куда-то выбираться... Отлично. Тогда, скажем, в час.

Я выпил рюмочку с Норой, собиравшейся в парикмахерскую мыть волосы, затем еще одну после душа и, когда вновь зазвонил телефон, чувствовал себя лучше.

Незнакомый женский голос спросил:

– Мистер Маколэй у вас?

– Пока нет.

– Простите за беспокойство, но не могли бы вы передать, чтобы он, как только доберется до вас позвонил в контору? Это очень важно.

Я пообещал, что передам.

Через десять минут пришел Маколэй. Он представлял собою высокого, кудрявого, розовощекого, довольно приятного мужчину примерно моего возраста (сорок один год), хотя и выглядел моложе. Считалось, что адвокат он весьма неплохой. Я несколько раз работал на него, когда Жил в Нью-Йорке, и мы всегда прекрасно ладили. Мы пожали руки, похлопали друг друга по плечу, он спросил, как мне жилось в этом мире, я ответил «отлично», спросил о том же его, он ответил «отлично», и я сказал что ему нужно позвонить в контору.

Когда он отошел от телефона, лицо его было озабоченным.

– Уайнант опять в городе, – сказал он, – и хочет, чтобы я с ним встретился.

Я обернулся, держа в руках только что наполненные стаканы.

– Ну что ж, обед может...

– Пусть лучше он сам подождет, – сказал Маколэй и взял у меня один из стаканов.

– Он все такой же ненормальный?

– Дело совсем не шуточное, – серьезно сказал Маколэй. – Ты слышал, что в двадцать девятом его почти год продержали в лечебнице?

– Нет.

Он кивнул, сел, поставил стакан на столик подле себя и слегка наклонился вперед.