Они отвезли тело Пэдди обратно в Либревиль на борту "Гленаллена" и поместили его в один из судовых холодильников: это лучше, чем гнить в тропической жаре.

Ранним утром следующего дня Кросс договорился, что из Кейптауна на частном самолете прилетит врач, который будет присматривать за Настей и Женей, как только они окажутся на суше. Остаток дня он провел у постели сестер. С течением времени скорбь Кросса по поводу смерти Пэдди усилилась вместе с чувством вины. Он спланировал и возглавил нападение на Фокон д'Ор. Поэтому смерть одного из его людей была его ответственностью, и тот факт, что Настя, избитая и убитая горем, настаивала на том, что это не его вина, только заставлял Кросса чувствовать себя еще более виноватым.

Пэдди был его братом по оружию и самым близким другом. И вот всю долгую ночь на воде Кросс сидел за столом с Имбиссом и другими членами команды Кросс-Боу. Одна бутылка за другой добавлялись к беспорядку на столе перед ними, когда мужчины давали волю своим эмоциям. Они переходили от одной крайности к другой с ошеломляющей скоростью, от дикого смеха, когда они соревновались, чтобы рассказать самые возмутительные истории о сумасбродных подвигах Пэдди, до горьких слез, когда реальность его смерти достигла цели. Кросс был последним человеком, чтобы плакать. Но когда плотина прорвалась и наконец хлынули слезы, он был безутешен.

Когда они прибыли в Либревиль, обе женщины были осмотрены в больнице. Доктор заверил Кросса, что ни одна из них не пострадала надолго: со временем и отдыхом оба полностью и относительно быстро выздоровеют.

Кроссу еще предстояла работа. "Фокон д'Ор" доставил целый клад вещественных доказательств - телефоны, ноутбуки, массу печатной продукции, - которые он передал габонским властям, которые немедленно подготовились к экстрадиции да Куньи в Анголу.

Кросс попрощался с да Куньей на пристани. Будущий президент независимой Кабинды представлял собой жалкое зрелище: немытый, небритый, все еще одетый в ту же одежду, в которой его схватили. Кабельные стяжки были сняты с его запястий, но только для того, чтобы их можно было заменить наручниками.

- Прощай, дорогой Матеус” - приветствовал его Кросс. - Боюсь, ангольская тюрьма - это не то место, к которому вы привыкли. Они говорят, что большинство заключенных скорее умрут, чем проведут остаток своей жизни, гния в этом особом аду. Так. . .- Кросс сделал паузу, чтобы насладиться моментом. - я желаю тебе долгой, долгой жизни.”

На лице да Куньи отразилась странная смесь ярости и отчаяния, но прежде чем он успел ответить, один из его тюремщиков вонзил дубинку ему в почки, и он упал на колени, задыхаясь от боли.