Первый зал выходил на восток. Здесь парусина была покрашена в ярко-синий цвет – цвет ясного неба, которого они не видели уже так давно, что сейчас при виде его у капитана Крозье к горлу подкатил ком, – и в свете установленных снаружи факелов синие стены сверкали и пульсировали.

Крозье прошел мимо мистера Блэнки и его товарищей, остолбеневших от изумления с разинутым ртом. Он услышал, как ледовый лоцман пробормотал: «Мать честная».

Крозье подошел ближе – собственно говоря, вступил в пространство, огороженное сияющими синими стенами.

Фигуры в диковинных ярких нарядах скакали и прыгали вокруг него – тряпичники с хвостами из разноцветных лохмотьев, волочащихся за ними; долговязые трубочисты в траурно-черных фраках и запачканных сажей цилиндрах, откалывающие коленца; легко пританцовывающие экзотические птицы с длинными золотыми клювами; арабские шейхи в красных тюрбанах, скользящие по темному льду; пираты в голубых масках мертвецов, занятые погоней за резво скачущим единорогом; генералы наполеоновской армии в белых масках театра кабуки, шествующие мимо торжественной процессией. Объемистая фигура, облаченная во все зеленое – лесной дух? – подбежала к Крозье и пропела фальцетом: «Для вас остался целый сундук костюмов, капитан. Присоединяйтесь к нам, коли желаете», – а потом видение исчезло, снова смешавшись с шумной толпой причудливо наряженных людей.

Крозье двинулся дальше, углубляясь в лабиринт разноцветных чертогов.

За синим залом находился пурпурный, длинный и резко поворачивающий направо. Крозье заметил, что устроители карнавала украсили каждое помещение коврами и гобеленами, поставили там и сям столы или бочки и покрасили все предметы обстановки в цвет сияющих парусиновых стен.

За пурпурным залом оказался зеленый – теперь поворачивающий налево, но под таким странным углом, что Крозье пришлось бы посмотреть на звезды, будь таковые видны в небе, чтобы сориентироваться по сторонам света. В этом длинном помещении веселилось больше ряженых, чем в любом из двух предыдущих: еще экзотические птицы, принцесса в лошадиной маске, существа с сегментарными телами и суставчатыми конечностями, похожие на гигантских насекомых.

Френсис Крозье не помнил, чтобы такие костюмы хранились в сундуках Парри на «Фьюри» и «Хекле», но Фицджеймс утверждал, что Франклин взял в плавание именно те тронутые тленом артефакты.

Стены, предметы обстановки и освещение в четвертом зале были оранжевыми. Свет факелов, проникавший сквозь тонкую оранжевую парусину, казался таким густым, что хоть пей. Полотнища оранжевой парусины, разрисованные наподобие гобеленов, устилали морской лед, а в центре покрытого оранжевой простыней стола стояла огромная чаша для пунша. По меньшей мере тридцать гротескных фигур толпились вокруг чаши, некоторые приподнимали свои клювастые или клыкастые личины, чтобы им не мешали пить.