Жестянка из-под парафина являлась не единственным артефактом в снежном доме. Над самодельным светильником и чуть в стороне от него находилась затейливая конструкция из четырех ребер, похоже тюленьих (как леди Безмолвной удалось поймать и убить тюленя?), воткнутых вертикально в снежную полку, выступающую из стены, и соединенных между собой сложным переплетением жил. К ней была подвешена одна из больших прямоугольных консервных банок Голднера – очевидно, тоже подобранная на мусорной свалке близ «Террора» – с пробитыми по верхним углам дырками. Ирвинг сразу понял, что висящая низко над огнем банка с успехом заменяет кастрюлю или чайник.

Леди Безмолвная так и не прикрыла грудь. Амулет в виде белого медведя слегка колебался в такт ее дыханию. Она продолжала пристально смотреть на Ирвинга.

Молодой лейтенант прочистил горло:

– Добрый вечер, мисс… гм… Безмолвная. Прошу прощения, что вторгся к вам… без приглашения… – Он умолк.

Она вообще моргает когда-нибудь?

– Капитан Крозье кланяется вам. Он попросил меня заглянуть к вам, чтобы узнать… э-э-э… как ваши дела.

Ирвинг редко чувствовал себя настолько глупо. Он был уверен, что, несмотря на многие месяцы, проведенные на корабле, девушка не понимает ни слова по-английски. Соски у нее, невольно заметил он, встали торчком от короткого дуновения холодного воздуха, сопровождавшего его появление в снежном доме.

Лейтенант вытер пот со лба. Потом снял рукавицы и перчатки, вопросительно склонив голову к плечу, словно испрашивая позволения у хозяйки дома. Потом он снова вытер покрытый испариной лоб. Просто уму непостижимо, как сильно нагрелось маленькое помещение под снежным куполом от огня единственного самодельного светильника.

– Капитан хотел бы… – начал он и осекся. – Ох, черт возьми.

Ирвинг залез в свою кожаную сумку и извлек оттуда галеты, завернутые в старую салфетку, и судочек с джемом, завернутый в прекраснейший азиатский шелковый платок.

Он протянул оба свертка Безмолвной дрожащими – непонятно почему – руками.

Эскимоска не пошевелилась.

– Пожалуйста, – сказал Ирвинг.

Безмолвная моргнула два раза, убрала нож под свои меха, взяла маленькие свертки и положила рядом с собой на ледяное ложе. Она по-прежнему лежала на боку, приподнявшись на локте, и сосок ее правой груди почти прикасался к шелковому платку.

Ирвинг опустил взгляд и осознал, что тоже сидит на толстой шкуре, постеленной на узкую снежную скамью. «Откуда у нее вторая шкура?» – подумал он, но сразу же вспомнил, что более семи месяцев назад она получила в свое пользование парку своего спутника – седовласого старого эскимоса, который скончался на корабле, смертельно раненный выстрелом одного из людей Грэма Гора.