— Ну вот, мы и приехали… Мужчины всегда стараются совратить женщин комплиментами.

Он закрыл ей рот поцелуем. Его губы были приятными, податливыми и одновременно ищущими. Джулия услышала свой вздох и ощутила радость от его поцелуя. В последний раз у нее это было так давно, ее последний дружок никогда не делал с ней ничего так медленно, так… методично. Она притянула Селвина к себе, пытаясь удержать, и в этом движении слилась с ним, и теперь ей хотелось его еще сильнее, ей хотелось его внимания, его общества, его любви, его самого, и это желание оказалось гораздо сильнее, чем все, Что она могла себе представить и хотела испытать. Обняв его ногами и двигаясь в такт его движениям, она снова почувствовала себя в безопасности, к ней вернулась ее раскованность и уверенность в себе. Безумие мира, отвага их совместной работы и риск предприятия, в которое они ввязались, возбуждали ее еще сильнее, все опасности, нервное возбуждение и напряжение обострили чувственность ее тела, ритмично следовавшего его движениям, и все, что они делали вместе, наконец стало обретать какой-то странный, острый, пряный, причудливый и эксцентричный смысл.

Она порывисто и сильно обняла его, но когда он прижался к ней, чтобы любить так, как позволяло ее тело, она почувствовала себя неловкой и неопытной глупышкой. Джулия снова услышала собственный вздох, стоны и еще какие-то странные звуки, которые вырывались у нее помимо воли. Наверное, чтобы совсем не потерять себя в этой буре чувств, одном непрерывно длящемся мгновении страсти, она молола какую-то чушь, с губ ее срывались пикантные непристойности, над которыми он от души смеялся, но теперь все ее существо безраздельно поглощало желание, и Джулия была ему безмерно благодарна за этот взрыв чувственного блаженства.

Он еще не входил в нее, просто распластался на ней, покрыв собой ее тело.

Поймав его ритм, Джулия двигалась вместе с Селвином в ночной тиши, чувствуя себя настолько защищенной от всех опасностей, которые грозили ее жизни, что это соитие ощущений как бы выносило ее за рамки времени, ставило вне его. Она часто дышала, чувствуя сильную дрожь в руках и ногах, слыша свой крик, и теперь в его объятиях она была и неистовой, и радостной, и бог знает какой еще… Тесно прижавшись к Селвину Норрису, она отдалась на волю одновременно бушевавшей в ней бури и снизошедшего спокойствия, в ней росла уверенность в том, что все обойдется, все будет в порядке, все будет просто замечательно.

Стараясь ее успокоить, мягко привести в чувство, он скользнул под нее, она оказалась над ним, и ему от этого стало еще приятнее.