— Да, видимо, у вас с этим проблемы.

Санк-Марс заметил на себе взгляд напарника и понял, что его этот разговор забавляет. Молодому полицейскому явно нравилось наблюдать за тем, как начальник раскручивает собеседника, и вместе с тем ему было ясно, что Санк-Марс разошелся не на шутку. Начальник ему чуть улыбнулся, как бы подтверждая, что он и впрямь в ударе. Хонигвакс ему не нравился, и, даже если он не был повинен ни в каком преступлении, детектив твердо решил перед уходом поиграть на его нервах. Он чувствовал, что уже само по себе его присутствие здесь выводит президента из равновесия, и потому не торопился уходить.

— Скажите мне, сэр, где вы были в ту ночь, когда убили Эндрю Стетлера, — в ночь с субботы двенадцатого февраля на воскресенье тринадцатого?

Какое-то время на лице Хонигвакса играла легкая самодовольная ухмылка. Потом он коснулся пальцем верхней губы, чтобы вытереть малюсенькие капельки выступившего пота.

— Здесь, — ответил он, расплывшись в улыбке. — У себя в кабинете. У меня было много работы. Я часто сюда прихожу, когда в здании уже никого нет. У меня, Санк-Марс, такая работа, которую нельзя делать с девяти до пяти.

— Кто вас здесь видел?

— Думаю, охранник. Больше тут никого не было. Здание мне показалось совсем пустым.

— Значит, вы были поблизости. — Санк-Марс пристально смотрел на Хонигвакса.

— Что вы имеете в виду — поблизости?

Санк-Марс кивнул в сторону озера.

— До места преступления, сэр, отсюда рукой подать. Вы ведь согласитесь со мной, что оно совсем рядом. По вашему собственному признанию, вы были поблизости от него.

— Я не был на озере.

— Вы были поблизости. — У Санк-Марса зазвонил мобильник, он вынул его из кармана и передал Мэтерзу, чтобы тот ответил. И старший детектив, и президент смотрели на младшего полицейского, когда он выходил из кабинета. Потом Санк-Марс встал и взял со спинки стула зимнюю куртку. — Благодарю вас за сотрудничество, сэр. Мы с вами свяжемся.

— Вы ведь считаетесь таким крутым полицейским, — запротестовал Хонигвакс. — Если вы меня обвиняете в преступлении, вам еще очень далеко до его раскрытия.

— Я не обвиняю вас в преступлении, сэр. Мы просто обменялись мнениями. Если бы я обвинил вас в убийстве, вы бы не сидели здесь, вальяжно развалившись в кресле. На вас были бы уже наручники, и вы яростно пытались бы доказать свою непричастность к этому делу. Уж я-то это знаю. Я многих арестовывал. Вы выслушали бы ясное и четкое обвинение. Вам бы тогда следовало вызвать вашего адвоката, сэр, хотя бы для того, чтобы поверить собственным ушам. А сейчас позвольте мне откланяться.