Вопрос был совсем не таким простым, как могло показаться на первый взгляд, потому что в случае утвердительного ответа Роланд Харви в определенном смысле признал бы, что Люси Габриель действительно скрывается, причем делает это по собственной воле. Санк-Марс не стал бы его упрекать, если бы он не придал значения этой детали, но констебль достаточно долго размышлял над заданным вопросом, что свидетельствовало о том, что ответ его был вполне сознательным.

— Конечно, — ответил Харви.

Санк-Марс легонько коснулся его плеча.

Уезжая со встречи, Санк-Марс из машины позвонил по сотовому телефону Биллу Мэтерзу.

— Проследи, куда он отправится, Билл. А еще имей в виду, что мы ищем сравнительно новую модель «хонды-аккорд». Какого цвета — не знаю. Она исчезла из гаража Люси. Я скажу тебе позже и о цвете, и какой у нее номерной знак. Теперь Люси может быть на колесах.

Это уже интересно, подумал он. Если Люси Габриель ездит здесь в округе, зачем это ей нужно? Все, что он о ней знал, свидетельствовало о непоседливости ее натуры. Если она кем-то захвачена и находится в неволе, образцовой заключенной она, конечно, не станет никогда. А если девушка прячется по собственной воле, ей, должно быть, это порядком надоело. Любая из этих двух возможностей, решил Санк-Марс, его устраивала.

* * *

Сержант Чарльз Пеншо был возбужден и уверен в себе. Он все время пытался подключить к этому делу Санк-Марса, достаточно долго стараясь вызвать его интерес к основным участникам, чтобы тот сам мог сделать правильные выводы. И в этом он преуспел. Знаменитый детектив не дал ему никаких обещаний, но отношение его к делу, видимо, было благоприятным. Он симпатизировал женщинам и явно был настроен против Хонигвакса. Теперь ему оставалось только дождаться детектива у себя дома и вместе с ним поехать к Камилле, где его подружка должна была дальше ввести полицейского в курс дела.

Жизнь Чарльза Пеншо, как и карьера, постоянно его разочаровывала. В детстве к нему относились как к ребенку, от которого в будущем нельзя ждать чего-то путного. Отношение ухудшилось после того, как он переболел полиомиелитом и лицевые мышцы остались у него частично парализованными. С детства у него возникли проблемы с чтением, что было неверно истолковано как отсутствие способностей к обучению. Низкий рост и хлипкое телосложение не давали ему возможности соперничать со старшими братьями в спорте и лишний раз доказывали, что в жизни он не сможет достичь высот и останется в семье неудачником. Ко времени поступления в университет у него уже определили неспособность к чтению, и на занятиях он записывал лекции преподавателей на магнитофон, а потом прослушивал записи до тех пор, пока все не запоминал. Хотя чтение продолжало оставаться для него проблемой, упорная работа в этом направлении привела к положительным сдвигам, достаточным, чтобы закончить университет, но Чарльз не смог идти дальше по стопам братьев, занимавшихся адвокатской практикой, и отца, сделавшего карьеру в политике. Его интересовала работа, связанная с охраной порядка и законности, поскольку, если бы он носил форму, люди стали бы на него смотреть по-другому.