— Нет.

— Ладно, сам найду. А насчет этих отморозков… не берите в голову, да? Есть такие сорванные, с АТО многие, планка совсем упала. Но мы таких сразу… на дальних подступах. У нас к вам вражды никакой нет.

На дальних подступах…

У меня вдруг перед глазами — начали вставать картины…

Очередь из стариков и старух на украинском блокпосту, и пылящий мимо них автобус — там все проплачено на украинской стороне, потому вези хоть ракетную установку.

Десятки фур на самопальном блокпосту. Две тысячи пятнадцатый год, дорога в Крым. Кто-то на этом шлагбауме станет миллионером, а что станет с остальными… а не пофиг ли? Нет?

Год спустя. Полесье. Янтарная республика, пейзажи как после старого, случившегося много лет назад артиллерийского обстрела. Сотни людей, копающихся в грязи, поднятой мотопомпами. Дергающаяся камера, автомат, летящие камни, джип, снова бег, смазанные на ходу стволы… если у людей отнимать последнее — вот это вот и бывает.

Львовщина. Рава-Русская, одна из крупнейших таможен в этом регионе — люди становятся здесь миллионерами за месяц. Сотни микроавтобусов с той стороны — мешки с передачками из Италии родным, контрабандой. Пачки сигарет на приграничных базарах — там уже с фабрик в пачках нет фольги, чтобы при проходе границы не звенело.

Таможенник, сидящий спиной к камере, на вопрос, что надо сделать, чтобы прекратилась коррупция, спокойно отвечает — надо всех нас расстрелять. Пока мы живы — мы воровать не перестанем.