Сдвигаюсь на середину сиденья. Адвокат смотрит в зеркало заднего вида, куда поглядываю и я.

– Сказала же. Не хочу.

– Ты и правда неадекватная.

– А ты, значит, адекватный? Привез незнакомку с улицы домой, – вздыхаю я.

– Хорошо, мы оба странные, – отвечает он отражению. – Тебе проще смотреть в зеркало, чем на меня? Ты как-то милее разговариваешь с отражением, чем со мной.

– Глаза у тебя добрые, – усмехаюсь. – А когда они дополнены остальной частью лица, то становятся глазами мерзавца.

– Обычно девушки говорят, что у меня красивые глаза. Добрые – это что-то новенькое.

Он продолжает терроризировать меня взглядом. Да, я не могу отрицать, что глаза у него красивые. Яркие и глубокие, цвета папоротника, в них можно затеряться, они могли бы принадлежать самому лесу, в них шелест листьев и запах утренней росы, в них ютятся ивы и можжевельники. Не будь он тем, кто есть, я бы, наверное, утонула в зелени его радужек. Но, к счастью, не тону. Вместо этого отвечаю:

– Не льсти себе. И смотри на дорогу. А то красоту попортишь.

– Язва. Жаль, не там, где нужно, – задумчиво произносит адвокат. – Не от тех ты оборону держишь, Хромик.

– Как ты меня назвал?

– Думаю, слово гетерохромия тебе знакомо. Но это слишком длинное слово. Хромик – звучит проще. К тому же ты стала хромать после падения, если не заметила. Слегка, но есть. К врачу бы тебе.

И правда. Не заметила. Колено болит, ушиб сильный, но хожу я вполне нормально. Как он разглядел? Наблюдательный гад все-таки.

– Меня зовут Э-ми-ли-я, ясно?

– На данный момент тебе больше подходит «придурочная», – смеется он. – Так, где писать твое заявление будем?

– Слушай. Я тебе безумно благодарна за вчерашний вечер. Честно. Ты спас меня. Но не надо лезть в мою жизнь, хорошо? Да, Макс – козел. Я не желаю его больше видеть, однако портить ему будущее уголовным делом тоже не хочу. Просто забуду, как о страшном сне.

– Давай предположим, что через год он обратит внимание на кого-то другого. И та девочка тоже ему откажет. Он взбесится, а так как подобный опыт уже был и закончился тем, что жертва просто приняла извинения, твой Макс изнасилует объект своей страсти. Вопрос: кто будет виноват?

Я внутренне вздрагиваю, но лишь покачиваю головой.

– Макс. Кто же еще?

– А ты?