У кого плохо с головой, так это у тебя, проговорил малец.

Судья улыбнулся. Нет, сказал он. У меня с головой всегда был порядок. Ну, что ты там притаился в тени? Иди сюда, и поговорим, ты и я.

Малец стоял у дальней стены. Он и сам был почти как тень.

Подойди, звал судья. Подойди, мне нужно сказать тебе ещё кое-что.

Он глянул в коридор. Не бойся, я тихо. Это не для всех, а только для твоих ушей. Дай посмотреть на тебя. Неужели ты не понимаешь, что я любил тебя, как сына?

Он протянул руки через решётку. Иди сюда. Дай прикоснуться к тебе.

Малец стоял, прислонившись спиной к стене.

Иди сюда, если не боишься, шептал судья.

Я тебя не боюсь.

Судья улыбнулся. В полумраке глинобитной клетушки лился его негромкий голос. Ты вызвался принять участие в деле. Но выступил свидетелем против себя самого. Ты сам вершил суд своим деяниям. Поставил собственные представления выше суждений истории, порвал с обществом, частью которого считался, и сбил его с пути истинного во всех начинаниях. Услышь меня, дружище. Тогда в пустыне я говорил для тебя, и только для тебя, но ты пропустил мои слова мимо ушей. Если война не священна, человек — лишь древняя глина. Даже кретин действовал добросовестно, насколько мог. Потому что ни от кого не требовалось давать больше того, чем он обладал, и ничья доля не сравнивалась с чужой. От каждого требовалось лишь вложить душу в общее дело, но один человек этого не сделал. Может, скажешь, кто это был?

Это был ты, прошептал малец. Ты был этим человеком.

Судья посмотрел на него сквозь решётку и покачал головой. Не общий хлеб объединяет людей, а общие враги. Будь я враг тебе, кому ещё я был бы врагом? Кому? Святому отцу? Где он теперь? Взгляни на меня. Наша неприязнь друг к другу сформировалась и ждала своего часа ещё до того, как мы встретились. Тем не менее ты мог всё изменить.

Ты, повторил малец. Это был ты.

Я? Вовсе нет, возразил судья. Послушай. По-твоему, Глэнтон был глупец? Разве ты не понимаешь, что он убил бы тебя?

Ложь, сказал малец. Ложь, боже, какая ложь.

Подумай как следует.

Он никогда не участвовал в твоих безумствах.

Судья усмехнулся. Вынул из жилета часы, открыл их и поднёс к тусклому свету.

Ведь если бы тебе и имело смысл стоять на своём, проговорил он, то на чём бы ты стоял?

Судья поднял на него взгляд. Нажав на крышку часов, защёлкнул её и водворил часы на место. Мне пора, бросил он. Дела.