Мне пора идти.

Судья как будто расстроился. Идти?

Он кивнул. Потянулся к шляпе на стойке, взялся за неё, но не поднял и не двинулся с места.

Кто откажется стать танцором, если сможет? сказал судья. Танцы — это так здорово.

Женщина стояла на коленях и одной рукой обнимала девочку. Потрескивали свечи, и мёртвый медведь лежал большой горой меха в своём кринолине, будто некий монстр, убитый при совершении противоестественного акта. Судья налил виски в пустой стакан рядом со шляпой и подтолкнул его по стойке.

Пей, сказал он. Пей. «В сию ночь душу твою могут взять у тебя».[249]

Он посмотрел на стакан. Судья улыбнулся и отсалютовал ему бутылкой. Он взял стакан и выпил.

Судья не спускал с него глаз.

Ты всегда считал, что, если ничего не говорить, тебя никто не узнает?

Ты видел меня.

Судья пропустил эти слова мимо ушей. Я узнал тебя, когда впервые увидел, но ты меня разочаровал. И тогда, и сейчас. И всё же ты наконец здесь, со мной.

Я не с тобой.

Судья поднял безволосую бровь. Разве? удивлённо проговорил он. Он делано заозирался с озадаченным видом, неплохой такой актёр.

Я пришёл сюда вовсе не для того, чтобы выследить тебя.

А для чего же тогда? спросил судья.

Ты-то мне зачем? Я пришёл по той же причине, что и любой другой.

И что это за причина?

Какая причина?

Та, по которой здесь оказались все эти люди.

Они пришли сюда повеселиться.