Американцев отвели в большое пустое помещение с персидским ковром на полу и тюками свернутых спальных принадлежностей, разложенных у стен. Оно было тускло озарено каким-то светильником. Американцы уселись в кружок, вокруг стали на страже крестьяне с винтовками.

Опять будет суд, как в Мехабаде, подумал Кобёрн.

Он следил за Саймонсом.

Вошел очень тучный безобразный мулла, и начался допрос.

Разговаривал Рашид на смеси фарси, турецкого и английского. Он вновь предъявил библиотечное письмо и назвал имя заместителя. Кто-то отправился проверить это в ревкоме в Резайе. Кобёрна интересовало, каким образом они собираются осуществить это, – наличие масляной лампы свидетельствовало о том, что электричество отсутствовало, откуда тут могли взяться телефоны? Люди продолжали входить и выходить.

«А если у них все-таки есть телефон?» – лихорадочно соображал Кобёрн. А что, если комитет в Резайе получил сведения от Дадгара?

Для нас лучше, если они действительно проверят нас, думал Кобёрн, по крайней мере тогда кому-то будет известно, что мы находимся здесь. В настоящий момент нас могут убить, тела бесследно исчезнут под снегом, и никто знать не будет, что мы попали сюда.

Вошел крестьянин, подал библиотечное письмо Рашиду и заговорил с муллой.

– Все в порядке, – промолвил Рашид. – Подозрения с нас сняты.

Внезапно вся атмосфера изменилась.

Безобразный мулла превратился в веселого толстого человека и пожал руки каждому.

– Добро пожаловать в его деревню, – перевел Рашид. Подали чай. Рашид сказал: – Нас приглашают быть гостями деревни на эту ночь.

Саймонс изрек:

– Скажите ему четкое «нет». Наши друзья ждут нас на границе.

Появился мальчик лет десяти. Кин Тейлор извлек фотографию своего сына Майкла возрастом одиннадцати лет и показал ее крестьянам. Они чрезвычайно возбудились, и Рашид заявил:

– Они хотят, чтобы их сфотографировали.

Гейден распорядился:

– Кин, достань свой фотоаппарат.

– У меня кончилась пленка.

– Кин, достань свой чертов аппарат.