– Но ведь подобная ложь долго не продержится. Я хочу сказать, человек или летает самолетами, или не летает.
– Раньше Ламарр не боялась самолетов, – сказал Ричер. – Она сама мне это сказала. Затем она якобы возненавидела их и перестала летать. Внешне все выглядит очень убедительно. Никто из знакомых Ламарр никогда не видел, чтобы она летала самолетами. Поэтому все ей верили. Но в случае крайней необходимости она могла заставить себя сесть в самолет. Если игра стоила свеч. А в данном случае игра стоила свеч. Самый твердый мотив, какой только может быть. Элисон должна была получить все, но Джулия хотела забрать все себе. Она была Золушкой, сгорающей от зависти, ревности и ненависти.
– Ну, меня она провела, – призналась Харпер. – Это точно.
Ричер погладил Симеку по голове.
– Она обманула всех. Вот почему в первую очередь Ламарр поработала в самых отдаленных уголках. Чтобы заставить всех думать о географии, о расстояниях, о мобильности. Чтобы самой выйти из-под подозрения.
Харпер помолчала.
– Но она ведь так расстроилась. Расплакалась перед нами, помнишь?
Ричер покачал головой.
– Ламарр не расстроилась. Она испугалась. Это было мгновение максимальной опасности. Помнишь, что было перед этим? Она отказалась дать себе небольшой отдых. Потому что понимала: ей нужно быть на месте, быть в курсе всего, чтобы исправить все изъяны, которые могли выявиться во время вскрытия. А затем я поставил под сомнение мотив, и Ламарр перепугалась до смерти, потому что я двигался в нужном направлении. Но когда я выдвинул версию о хищении оружия, она расплакалась, да только не потому, что была расстроена. Ламарр рыдала от облегчения, ведь ей по-прежнему ничто не угрожало. Я не выкурил ее из логова. И ты помнишь, что произошло дальше?
– Ламарр обеими руками поддержала твою теорию насчет хищения оружия.
– Вот именно. Она начала говорить за меня, сказала, что нам нужно мыслить более широко, сосредоточить максимальные усилия. Ламарр вскочила в вагон тронувшегося поезда, потому что увидела, что поезд движется не в том направлении. Она лихорадочно думала, импровизировала как сумасшедшая, посылая нас в очередной тупик. Но все же думала она недостаточно хорошо, потому что этот поезд был полной чушью. В нем была дыра размером в целую милю.
– Какая дыра?
– Невозможно себе представить, что всеми одиннадцатью свидетелями оказались единственные одиннадцать одиноких женщин. Я же говорил тебе, что моя теория была своего рода тестом. Я хотел узнать, кто