– Это вечер в честь того, что тебя сделали партнером, – сказал Ричер. – Ты добилась своего.

– Добилась!

– Что ж, прими мои поздравления, крошка. И извини за опоздание.

Джоди увлекла его в толпу гостей, сомкнувшуюся вокруг них. Ричер пожал руки сотне адвокатов, так, как когда-то пожимал руки генералам иностранных армий. «Не шутите со мной, и я не буду шутить с вами». Главным был мужчина лет шестидесяти пяти с красным лицом, сын одного из тех, чьи фамилии красовались на бронзовой табличке с названием фирмы. Его костюм, наверное, стоил больше, чем вся та одежда, которую когда-либо приходилось носить Ричеру. Однако общая атмосфера вечеринки означала, что в поведении старика нет никакой заносчивости. Казалось, он с радостью пожал бы руку лифтеру дома, в котором жила Джоди.

– Она восходящая звезда, – объявил Ричеру старик. – И я очень рад, что она приняла наше предложение.

– Джоди самый умный и проницательный юрист из всех, с кем мне доводилось иметь дело, – сказал Ричер, перекрывая гул голосов.

– Вы поедете с ней?

– Куда?

– В Лондон, – объяснил старик. – Разве она ничего не говорила? Первым поручением младшего партнера у нас всегда является руководство европейским отделением. Джоди проведет пару лет в Лондоне.

В этот момент Джоди, улыбнувшись, подхватила Ричера под руку и отвела в сторону. Общая толпа начинала постепенно разбиваться на отдельные группки; разговор переходил на тему работы и на сплетни вполголоса. Джоди отвела Ричера к окну. Оттуда открывалась панорама порта шириной около ярда, ограниченная с обеих сторон соседними зданиями.

– Я звонила в центральное управление ФБР, – начала Джоди. – Я беспокоилась по поводу тебя, ведь формально я по-прежнему остаюсь твоим адвокатом. Я говорила с Аланом Дирфилдом.

– Когда?

– Два часа назад. Он ничего мне не сказал.

– А говорить нечего. Они чисты передо мной, я чист перед ними.

Джоди кивнула.

– Значит, ты все же сделал то, что им было от тебя нужно. – Она помолчала. – Тебя привлекут в качестве свидетеля? Будет судебный процесс?

Ричер покачал головой.

– Судебного процесса не будет.

– Значит, только похороны?

Он пожал плечами.