Человек Махмени чувствовал себя совершенно одиноким, думая о том, что, возможно, он последний, кому удалось уцелеть. У него не осталось друзей и союзников, он не знал местности. И не представлял, что делать дальше, кроме как продолжать схватку, нанести ответный удар, отомстить.

Других желаний у него не возникло.

Человек Махмени посмотрел сквозь темноту на три дома Дунканов, потом с благоговением закрыл крышку багажника, осторожно нажав на нее кончиками пальцев, словно сделал последний, печальный аккорд на церковном органе. Затем прошел к пассажирской дверце и взял с сиденья «глок». Закрыв дверь, обошел капот, пересек дорогу и зашагал через какое-то поле, по прямой, вдоль огороженной подъездной дорожки Дунканов, чьи три дома высились впереди, в трестах ярдах. В его правой руке был зажат пистолет, в левой – нож.

В полумиле за домом Дунканов Роберто Кассано притормозил, развернул «Шевроле» и по инерции покатил к владениям Дунканов. В сотне ярдов он остановился, воспользовавшись ручным тормозом. Подняв руку, выключил свет в кабине, чтобы тот не зажегся, когда распахнутся двери, и посмотрел на сидевшего рядом Анджело Манчини. Оба немного помедлили, одновременно кивнули и выбрались из машины. Вытащив «кольты», они спрятали их за спиной, чтобы лунный свет не отразился от блестящей стали, и пошли вперед, плечом к плечу, им оставалось преодолеть сто ярдов.

Глава 46

Глава 46

Доктор, его жена и Дороти Коэ тихо сидели в столовой на своих прежних местах, но футболист с дробовиком переместился от дверного проема в гостиную, где улегся в полный рост на диван, чтобы посмотреть запись лучших моментов игр Национальной футбольной лиги на большом экране нового телевизора доктора в режиме высокой четкости. Его партнер отошел от двери в подвал и прислонился к стене в коридоре, откуда у него появилась возможность следить за происходящим на экране телевизора. Обоих полностью увлекла любимая программа. Звук из мощных усилителей был не слишком громким, но вполне отчетливым. Свет в комнате не горел, и яркие цвета экрана пестрили на стенах. За окном все еще царили ночь, темнота и тишина. Телефон звонил трижды, но никто не стал поднимать трубку. В остальном комната погрузилась в мир и покой. Казалось, наступил первый день после Рождества или вечер Дня благодарения.

И тут электричество в доме отключилось.

Картинка на экране исчезла, ушел звук, стихло гудение отопительной системы. Вокруг воцарилась абсолютная тишина; казалось, температура воздуха сразу упала, исчезли стены, словно уже не было разницы между внутренней частью дома и улицей, как если бы дом растворился в окружавшей его пустоте.