– Имеет ли это какое-то значение? – спросила Нигли. – Кто может знать армейские коды? Их вообще ввели? И потом, если они существовали, их разделили на две части, и они никому не были известны целиком. Это базовая мера предосторожности при обращении с ядерным оружием. Таким образом, на десять бомб – двадцать ветеранов. И кто они?

Хелмсворт промолчал.

– Генерал? – спросил Ричер.

– Ситуация становится все хуже, – сказал Хелмсворт.

– Неужели такое возможно?

– Вы видели фильмы про День Д. Зенитный огонь, ошибки при чтении карты, ветер и погода, болота и реки, завязавшееся сражение на земле… Шансы на то, что двое определенных десантников окажутся рядом, равнялись нулю. И тогда мы имели бы на руках сотню бесполезных кусков металла. Однако нам требовалось думать об эффективности. Вот почему разделение пусковых кодов признали серьезной помехой.

– Кто?

– Строевые командиры.

– Вроде вас?

– Я сказал своему квартирмейстеру, чтобы он поручил нашему механику написать код на каждой бомбе желтым мелом. В таком случае, если парень, несущий бомбу, будет убит, кто-то другой сможет завершить миссию. Не забывайте про холодную войну. Теперь, оглядываясь назад, мы знаем, что этого не могло случиться. Но тогда у нас были совсем другие представления о мире.

– Одиннадцатый контейнер так и не добрался до полевых испытаний.

– В таком случае все его коды находятся в засекреченном досье, которое помещалось в специальное хранилище в задней внутренней стенке контейнера. Именно это и делал ученик. Одиннадцать раз.

Все надолго замолчали.

Наконец заговорила Синклер.

– Ладно, через минуту я должна позвонить президенту и рассказать ему, что мы утратили контроль над десятью атомными бомбами вместе с кодами подрыва и каждая имеет такую же мощность, как бомба, сброшенная на Хиросиму, из чего следует, что десять городов в мире могут быть полностью уничтожены. Может ли кто-то из вас назвать причину, по которой я могу не делать такой звонок?

Никто ей не ответил.

* * *

Шеф детективов Гризман на лифте поднялся в кабинет герра Дреммлера. Лифт двигался очень медленно. Старое оборудование, вне всякого сомнения, оставшееся после капитального ремонта. Однако в конце концов Гризман прибыл на нужный этаж. Через минуту он уже сидел на неудобном стуле для посетителей перед письменным столом Дреммлера, который сразу попросил секретаршу, по виду южноамериканку, принести кофе и только после этого спросил, чем может быть полезен.

– Речь о Вольфганге Шлуппе, – сказал Гризман.

– Вы знаете, я говорил с ним в тот день. Совершенно случайно.