– Согласен, – кивнул Швец. – Но, клянусь, наступит время, и мы поставим на площади у вокзала памятник вашим ребятам, сложившим головы за жизнь мирного населения. Клянусь. Большой памятник с именами и фамилиями.

Левич пожал плечами:

– Это ваше право.

Где-то раздались глухие взрывы.

Радиостанция сработала сигналом вызова.

Швец ответил:

– Штаб!.. Два Су-27, три Ми-24 и два Ми-8? Хороший результат. Столько авиации бандерлоги еще не теряли. Нет, преследование не разрешаю. Пусть проваливают, нам боеприпасы надо беречь. Прекратить огонь и отойти на исходные рубежи! – Швец отключил рацию, взглянул на Бредова: – Ну вот. Сбиты два самолета и пять вертолетов. Бойцы нацгвардии понесли потери и начали беспорядочный отход, бросая оружие и боевую технику. Зареченск вновь выстоял и стал еще сильнее. Теперь за счет техники гвардейцев мы сможем сформировать полноценный, даже усиленный батальон.

– Поздравляю! – Бредов протянул руку Швецу.

Начальник штаба ополчения пожал ее и сказал:

– Это вам спасибо. Сейчас отряд «Овод» вернется в укрытие. Вы и выжившие бойцы спецгруппы отправитесь с ними. Ночью мы переправим вас через границу.

Вернулся Потапенко и сообщил:

– Все мертвы! Я сейчас видел на перроне мэра.

– Проводи наших друзей – и в штаб. Я к Коваленко.

Швец пожал руки Варге, Глибану и бойцам сопровождения.

– Еще раз большое спасибо. Город не забудет того, что вы сделали для его жителей. – Начальник штаба вышел на перрон.

– Что это? – указав на состав, удивленно спросил народный мэр.

– Это «поезд дружбы», Вадим, – ответил Швец.

– Дружбы?

– Да! Доставь-ка сюда господина Вацлава Боруха и пригласи всех журналистов. Пусть снимут на камеры, какую дружбу нам предлагает хунта. А потом проведи всех по окраинам, где занимали позиции гвардейцы. Пусть зафиксируют наш ответ на предлагаемую дружбу!

Получив доклад об успешном завершении операции в Зареченске, генерал-майор Липатов позвонил заместителю директора внешней разведки: