Лукьянец перезвонил, как и обещал, минут через двадцать, его номер не определился.

— Ты хотел знать, почему я так разговаривал, — без всякого вступления начал он, — и почему звоню не со своего телефона, и почему не могу принимать решения, которые, возможно, принимать необходимо? Иван, ты ведь родился не вчера и о положении в стране и в нашей отрасли осведомлен не понаслышке. Так вот, после закрытия шахты я имел очень неприятный разговор в министерстве, с кем, догадаешься. И получил по полной. И за то, что было, и за то, чего не было. Чтобы ты понимал, слово «саботаж» было самым мягким. А когда я пытался аргументировать, что дороже жизни людей не могут быть никакие планы и недопоступления в бюджет, мне прозрачно намекнули, что существует папочка с тесёмочками, а проще говоря — досье на гражданина Лукьянца Владимира Ивановича. И в этой папочке собраны не только светлые и памятные для её адресата сведения. Потому что, кроме наград, грамот да почётных званий за дела светлые и хорошие, наворотил ты, мил человек, и делишек, за которые радетели родного Уголовного кодекса, а особенно с нашей подачи, примут тебя с распростёртыми объятиями.

Черепанов почти не дышал. Ему показалось, что возвратилось время, когда они с Лукьянцом, находясь в СИЗО, уже слышали подобные речи из уст тоже тогда новых «прогрессивных» деятелей из министерства внутренних дел.

— Опять наши старые знакомые постарались? — прервал монолог Лукьянца Черепанов.

— Нет, на этот раз служба безопасности. Во всяком случае, мне так сказали, — продолжал Владимир Иванович. — Но самое интересное, у них якобы зафиксированы все схемы продаж нашего угля, с соответствующими счетами. Проанализировано, как покупались шахтное оборудование и материалы, у кого, по каким ценам и почему без соответствующих тендеров, а если и с тендерами, то ясно, с какими и под кого. Отдельно, мол, можем поговорить и о качестве углей. Как этим качеством манипулировали, занижали, когда на обогатительные фабрики шли одни угли, оттуда уходили заказчикам другие, разницу в карман клали третьи. Про фирмы-спутники, созданные родственниками руководства да депутатами вокруг шахты, через которые проводились и продажи, и закупки, и многое другое. Короче, предупредили, что я у них под колпаком и в любой момент могу оказаться за решёткой. И в этом досье немало правды. Ты же знаешь, что у нас невозможно работать, не нарушая закона, а начальству эта ситуация и выгодна: всегда можно держать руководителей на крючке.

Он сделал паузу и продолжил:

— Иван, я уже почти пенсионер, у меня семья, дети, да что там дети — двое внуков. Мне бы на даче и на рыбалке время коротать, болячки залечивать, а не в обществе криминальных авторитетов и их шестёрок отираться. И если у них действительно на меня всё это есть, не буду я против министерства выступать, кем меня не считай. Хочешь, иди и убеждай их. Получится, я решение выполню. Я ведь человек аполитичный, лишь бы дело шло. Мне та власть хороша, что людям работать и жить даёт, а для нас это значит — госзаказ обеспечивает.