Сия Рука шарит-бродит только по карманам своего покорного, аплодирующего народа, выметая, выгребая из карманов… из чулок старух… из дырявых носков и подушек стариков… из детских жалких сиротских копилок — последние копейки!., гроши повальной, слёзной нищеты!.. Увы!.. Увы!..

Вот где истинно гуляет! пирует тайная Рука Москвы!.. Рука Кремля!..

И не дрогнет!..

Только на миг перекрестится — в новом златокупольном храме — и вновь за дьявольский труд!..

Да!.. Да не устаёт! не угомонится Рука колодезная! всеохватная сия!..

Рука загребущая!..

Ах!.. А где же Русский Святой Заступник?.. Святовитязь?..

С Верозащитным Мечом?..

Который отсечет Руку-карманницу?..

А где же Царь, Отец, который схватил… остановил бы эту вороватую всероссийскую Лапу-Руку Кремля?..

Где же Русские Царь-Колокола, гремящие о Беде Народной?

О гибельной Руке на Русском Горле?

…Тут мудрец передохнул, устал от восклицаний своих в пустыне, но потом вспомнил тощие русские поля, нищие деревеньки, пьяные кривые города… слёзные поселки… села…

И зашептал старческим шепотом:

— О, Господь!.. Творец звезд и муравьев!..

Иль окрест, куда ни глянь, только моль?., только тать?., только шалая гульба да воля воровать?..

Только Емельки Пугачева и Стеньки Разина неоглядная! звериная! тонная! пьяная рать?..

И это Русь Святая?..