чистоте наших собственных судеб,

и тогда мы возьмемся за лиру,

лишь тогда воспевать тебя будем –

издалёка, за тысячи верст,

через годы-десятилетия…

Вот тогда – на подрамники холст,

вот тогда мы тебя обессмертим!

Впрочем, что-то не то я понес:

этим землям – тысячелетия,

и, поэтому, спорный вопрос,

о суровых границах бессмертия.

Надо жить, надо спорить с тобой,

Королева метельного юга,

каждый час, каждый день – это бой,

бой с собою, морозом и вьюгою…

Ты меня понимала всегда

с полуслова, без репетиции…

Ах, какие шальные года

33-ей моей экспедиции!

Тридцать три – это возраст Христа