ДЖ. Б. ХАРРИСОН{533} «ЗНАКОМЬТЕСЬ: ШЕКСПИР»
ДЖ. Б. ХАРРИСОН{533}
«ЗНАКОМЬТЕСЬ: ШЕКСПИР»
Восхитительная по краткости, эта многоликая и основополагающая книга — лучшее из известных мне предисловий к погружению в Шекспира. Можно не разделять какие-то мнения Харрисона — скажем, не соглашаться с хронологическим первенством, которое он отдает «Буре» перед «Макбетом» или «Гамлетом», но нельзя не порадоваться его наблюдениям и заметкам. Один конкретный пример. Шекспира не раз порицали (и превозносили) за бесчисленные перемены места действия в каждом акте. Так, судя по современным изданиям, в заключительном акте «Антония и Клеопатры» сменяются тринадцать различных и непредставимых в театре сцен, каждая из которых отсылает к тому или иному месту в Александрии. Для начала Харрисон напоминает, что в елизаветинском театре не было декораций. Более того, из находящегося у него в руках ин-фолио 1623 года следует, что указаний на место действия в шекспировском тексте нет. Отсюда — вывод: Шекспира (и современников Шекспира) не интересовало, где происходят события. Строго говоря, никакой перемены сцен тут нет, поскольку место действия вообще не обозначено. Иными словами, не всякая шекспировская сцена происходит в определенном месте. И Шекспир не разрушает единство места: он о нем не ведает — или переступает через него.
Читая подобную книгу, нельзя не изумиться множеству проблем, поднятых шекспировским творчеством. Проблем литературных, моральных, стиховедческих, психологических, наконец — биографических. (Как точно замечает наш Груссак: «Шекспир обратил свое состояние в деньги и вернулся в родной городок, где закончил жизнь удалившимся от дел торговцем, ни разу не вспомнив о написанном; и, может быть, это абсолютное забвение сотворенного его руками чуда — факт даже более поразительный, чем само шекспировское творчество».)
Богатство проблем отчасти умеряет идолопоклонничество тех, кто иначе предался бы самому необузданному культу Шекспира. (И наоборот: культ Сервантеса непоправимо обеднил Испанию. Поклонники Гёте, Данте, Шекспира — обитатели сложных миров, тогда как сервантист — всего лишь собиратель удачных выражений. Кроме приверженцев Сервантеса, это, но в еще большей степени, можно отнести в Испании к поклонникам Кеведо.)
МУЗЕЙ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МУЗЕЙ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
У Новалиса есть глубокое наблюдение: «Нет ничего более поэтического, чем переменчивость и смесь разнородного».
Этой своеобразной прелестью пестроты отличаются некоторые знаменитые книги: «Естественная история» Плиния, «Анатомия меланхолии» Роберта Бертона, «Золотая ветвь» Фрэзера и, возможно, «Искушения» Флобера{534}. Она-то и привлекает нас в этом хаотическом перечне, в «Книге Дракона», на трехстах страницах которой уместилось множество прелюбопытных пассажей из самой древней литературы человечества, обширной китайской литературы, насчитывающей почти тридцать веков.