Ну, кто доест цикория листочки?»

Не стоит возвращаться слишком поздно.

Ведь завтра ранний самолёт.

«Как бы там ни было, – говорит Ольга, – держи меня в курсе. Надеюсь, – добавляет жеманно, – что ты скоро познакомишь нас с твоим воздыхателем».

Глупо уходить, даже не попытавшись: и Татьяна, пока Энтони вышел в туалет, в последний раз исподволь взывает к тому, что в Ольге ещё осталось от её юности:

«А не кажется тебе иногда, что твоя жизнь сложилась бы лучше с Ленским?» «Лен-ский?» – Ольга так удивлённо тянет два этих слога, будто услышала незнакомое имя.

«С чего ты вспомнила о нём?»

И вдруг она весело хохочет.

Это её смешит.

«А ведь и правда! Бывает – говорю сама себе: в те годы всё воспринималось ярче, и любовь была жарче, и все чувства – сильней и больней… А та любовь… забавно, что сейчас ты вспомнила о ней.

А знаешь почему? недавно я пыталась

найти в комоде что-то… и нашла —

вот почитай-ка, я обхохоталась!

(она встаёт)

Свой старый школьный ежедневник

(открыв какой-то ящик, достаёт),

Взгляни-ка, что подружки мне писали!»

Татьяна смотрит. Всё одно и то же —