— Смерть наступила, как утверждает доктор, мгновенно.

— Значит, — сказал Андрей, обретая решительность, — это те же люди, что напали на отчима и Глашу на той неделе?

— Почему? — Вревский поднял светлые брови. — Нож — самое удобное оружие, когда нужна тишина. Убийце главное было — не поднять шума. А что у вас с руками?

— Это? Оцарапал о кусты.

— Где же вы отыскали кусты? Вчера этого не было.

— Уж отыскал. Клянусь вам, это не имеет отношения к делу.

— Что имеет, что не имеет, решать буду я.

— Глашу надо похоронить.

— Сначала будет вскрытие. Вы уже видели, как это делается… Не отворачивайтесь. Теперь я понимаю, почему вы не в действующей армии. Вы не выносите вида крови, господин студент?

— Глаша была близким мне человеком, я очень любил ее.

— Что за любовь у молодого человека к служанке отчима?

— Можно, я уйду?

— Отлично, — Вревский поднялся первым, словно идея уехать принадлежала ему, — я вас подвезу куда надо.

— Спасибо, я сам. Мне надо побыть одному.

— Или встретиться с сообщниками? Не морщитесь, я шучу. Честно говоря, когда урядник сказал мне, что видел вас возвращающимся домой ранним утром, я счел было вас убийцей. Семейные отношения — замечательная питательная почва для убийств. Но если вы не великий актер, то, по моим наблюдениям, у вас духу не хватило бы всадить ножик в покойницу.

Вревский стоял, наступив на подножку пролетки. Он не намерен был щадить Андрея — видно, таков был его следовательский метод.

А Андрей думал — только не вывести его к дому Иваницких. Вроде бы он о них пока не подозревает.

— Так куда вы намерены?

— Мне хотелось бы отыскать моего друга.

— Ахмета Керимова? Не советую с ним знаться — это человек темный и с очень плохими товарищами. Не исключено, что он имеет отношение к этому преступлению. Как видите, я очень разговорчив, потому что испытываю к вам некоторую симпатию. Иной бы следователь связал вас с Керимовым в одну банду. И дело сделано… Садитесь. Я вас довезу до набережной, Керимова разыскивайте сами.