– Вот и ладно. Тут такое дело, господин ректор. В Москве схватили душегубов, умышлявших против великой княгини Хованской. Вижу, ты об этом уже знаешь. Вот и ладно. С польским послом пускай Посольский приказ разбирается. Нас же интересует иное. Один из душегубов, твой брат-иезуит, отчего-то решил свести счеты с жизнью. Выходит, преданный был делу человек и боялся под пытками что-то такое интересное нам поведать. А если судить по бумагам из его тайника, был он в тесной с тобой переписке. Государю страсть как не нравится, когда умышляют против царской семьи. Но у тебя есть возможность остаться в живых. Надо только поведать нам, о чем так боялся проговориться твой брат Кравчик. Как видишь, все просто.

– А если я буду упорствовать, вы станете меня пытать, – когда по знаку Ивана Фрол освободил пленника от кляпа, произнес ректор.

Закричать он даже не пытался. Казак наложил ему на горло руку и был готов передавить его в любое мгновение. Так что поднять шум не получится в любом случае. Ну и к чему бесполезные усилия?

– И под пытками ты все одно заговоришь. Рано или поздно все начинают говорить. Но оно тебе надо, принимать страдания с известным заранее результатом?

– Мне это не нужно. Твоя правда. Но каковы гарантии, что вы оставите меня в живых, если я все поведаю без утайки?

– Гарантий нет. Но государю не нужна твоя смерть. Его куда больше устроит, если ты донесешь весть до своих братьев, что на Руси вам делать нечего. Иначе прольется много крови. Вашей крови, братья Иисусовы.

– Хорошо. Переписка в тайнике стола. – Кивок на массивный рабочий стол. – Развяжите мне одну руку. Любую. Нужно особым образом нажать на узоры, чтобы сработал механизм.

Иван посмотрел на Фрола. Тот только ухмыльнулся, мол, не успеет этот ничего предпринять. Тогда Карпов дал знак, и казак освободил левую руку ректора.

Придвинули стул к столу, внимательно наблюдая за пленником. Тот же действительно нажал на выступы узора, используя все пять пальцев. В утробе стола что-то щелкнуло, и боковая панель тут же откинулась, провернувшись на петлях.

Иван заглянул в тайник. Хм. Действительно какие-то бумаги. Полез их доставать и тут вдруг услышал хрип и раздосадованные чертыханья Фрола. Обернувшись же, обнаружил ректора, трясущегося в корчах судороги.

– Какого?..

– Да кто же его знал, – ответил Фрол. – Вроде потянулся взмокший лоб протереть, а потом р-раз – и камешек у колечка откинулся, а этот в рот себе что-то сыпанул. Ну и…

– Твою налево. И этот. Вот что вы такое задумали, ироды, если с такой легкостью кончаете с собой?