— Ты говори, да не заговаривайся! — возмутился светлый князь, а после указал на Прасковью, которая не сводила заинтересованного взгляда с арены. — Смотри, какую валькирию взрастил! Любому рога поотшибает!

— Вот! — язвительно заметил Трубецкой, тряся пальцем перед носом Потёмкина. — Сам признался, что валькирия! Война — мужское дело. Девушки должны быть как моя Алиша. Умные, нежные, обходительные. Лишь в редких случаях способная постоять за себя, причем должна находиться под мужским крылом. Ведь что это за мужик, который не может защитить собственную женщину? А твоя только крушить горазда!

— Чего?! Внучку мою решил обидеть? — взбеленился вдруг Александр, а в помещении разом потемнело. — Да я тебя сейчас в бараний рог скручу прямо здесь!

— А ты попробуй! — не остался в долгу Михаил, и глаза того налилась неестественной синевой морской волны.

— Господи, Куня, они опять за старое, — простонала с безнадёгой Алина, обращаясь к подруге, и наблюдая за двумя стариками, переругивающимися за пологом тишины. Даже не слыша князей, девушка уже понимала, что происходит.

— Думаешь, спорят, кому он достанется? — полюбопытствовала Прасковья, не сводя заинтересованного взгляда с Ежова и Лазарева.

— Прости, Куня, но это и так понятно, какому роду он достанется, — просияла Трубецкая, поддев свою собеседницу.

— Это с чего ты так решила? — надула губы Черная Боярышня. — Мы тоже воителей взращиваем.

— Но не таких как мы! — не осталась в долгу Алина.

* * *

— Сука!.. Как же… всё горит! — вырвался хриплый рык изо рта. — Проклятье…

Треск внутри был настолько громким и отчетливым, что мне казалось, что это ломаются собственные кости и разрываются мыщцы и сухожилия, а нервы кто-то окунул в кислоту. Жжение было настолько обжигающим, будто вместо крови, по венам гуляла раскалённая лава.

Но уже в следующую секунду треск превратился в шелестящий оглушающий гул, а затем внутри груди, словно прорвало плотину или сошла настоящая лавина, и следом из моего тела стал просачиваться ярко-алый туман.

— Всем прочь! — услышал я громкий крик. — Не подходите к парню! Я сам!

Перед глазами всё плыло, руки по запястья и часть коленей уже находись в каменном канвасе арены, но я успел разглядеть вначале ноги, а после неожиданный спаситель склонился, и удалось разглядеть чуть морщинистое лицо незнакомого человека.

— Тише, сынок. Знаю, больно, — вкрадчиво и даже с неким подобием теплоты произнес он. — Это спонтанное пробуждение силы духа. Весьма болезненный процесс. Ты сопротивлялся жжению в солнечном сплетении, да? А не нужно было, теперь придётся потерпеть. Я могу помочь, но только если ты позволишь. Ты как, согласен?