Фрунзе еще высказал несколько мыслей. И отпустил сильно утомленных оружейников. Сам же лег спать тут же – в наркомате. Дома было пусто… одиноко…
А здесь – его жизнь.
Новая жизнь.
Страшная, причудливая, но полная величайших возможностей. Не только личных. В кой-то веке ему представилась попытка изменить самый тяжелый, спорный и горький период Отечественной истории. И, если получится, то спасти хотя бы несколько миллионов людей от чудовищной бойни Второй Мировой войны. Хотя бы немного уменьшить тот ужас, который испытала в этой войне его Родина. Для чего требовалось не просто хорошо делать свою работы. Нет. Требовалось выжить, победив в этой политической схватке не на жизнь, а на смерть…
Эпилог
Эпилог
Гучков сидел в небольшом парижском кафе и читал газету. Так-то он жил в Праге, но по делам эмигрантской общины регулярно наведывался в разные города Европы.
– Каково! – воскликнул он и сердцах кинул газету на стол, чуть не опрокинув чашку с кофе.
– Александр Иванович, – с какой-то едкой ноткой сарказма произнес собеседник. – Неужто случилось какое-то чудо?
– Вы слышали последние новости оттуда, – мотнул он головой в восточном направлении.
– Гришку второго[62] убили. Пишут, что отравили. – пожал плечами собеседник. – Революция сама себя пожирает.
– Не то, – отмахнулся Гучков.
– А что же? Там еще какая-то возня идет. Этот селюк, как его, Фрунзе, пытается добиться выдачи старых кораблей. Словно собачка на задних лапках танцует, лишь их заполучить. Говорят, Сенат это даже забавляет.
– Опять не то.
– А о чем же я должен был слышать?
– Революция трансформируется. Сильно. Быстро. О чем это говорит?
– Эти разбойники пытаются спасти положение.