Жизнь настаёт такая, что тюремная камера — долгожданный отдых от всех забот.

Лежу на нарах, как король на именинах. Раздумываю. Обо всём и помногу. Поднебесные вихри высшей власти, забросившие меня на нары, меня не заботят. Всё выяснится по ходу дела. И сделать всё равно ничего не могу. А вот подумать о своём округе… продолжаю по инерции обзывать фронт округом. Потому, что по виду фронт — полуостров округлой формы.

Маловероятно, что меня не выпустят. Народ не поймёт, армия не поймёт, никто не поймёт. Только одну возможность вижу, что меня реально исполнят. Если Сталин решил сдать страну, сознательно подставить армию и целенаправленно проиграть войну Германии. Такого не может быть даже не потому, что Сталин — упёртый большевик. Он слишком много сил и энергии отдал Советскому Союзу, чтобы слить его в унитаз. Человек всегда больше всего ценит то, во что вложился. Чем сильнее вложился, тем больше ценит. А Сталин всего себя стране посвятил. Это Горбачёв с лёгкостью неимоверной мог страну сдать. Она ему даром досталась. Халявного не жалко. Потому трудно заработанные гроши уходят медленно, а выигранные в карты тысячи улетают со свистом. Так что нет. Со стороны Сталина ход невозможный.

Делов наворотил уже изрядно. Вермахт споткнулся со всего маху и разбил лоб о мой округ. В мире Кирилла Арсеньевича немцы вошли в Минск 28 июня. Здесь уже 6 августа, но о Минске вермахт может только мечтать. Оно не вредно, но бесполезно. А главное, мало что решает. Мой центральный штаб давно дублирован в Барановичах. Если богиня победы Ника будет неустанно работать на немцев, то к концу сентября, никак не раньше, они смогут покончить с моим округом. Частично. На Смоленск сил уже не останется. И что дальше? Блицкриг сорван, к Москве до зимы даже близко не подойдут, блокада Ленинграда отменяется. Самураи на Дальнем Востоке разочарованно притихнут. Потому мне так спокойно. Выполнил программу минимум по максимуму. Пусть расстреливают «благодарные» соотечественники, до Москвы немчура уже не доберётся, сапоги в хлам стопчет, а не доберётся.

Лязгает железное окошко. Время обеда.

— Быстро встать! — строго командует конвойный.

— Пошёл в жопу! — реагирую на автопилоте, но медленно и, покряхтывая, встаю. Лёжа есть не удобно.

Еда так себе, но проглотить можно. После обеда снова возлегаю на ложе.

Голову слегка покалывает, боль небольшая, но прокручивать в мозгу названия и номера частей и соединений, командный состав, нормы вооружения и обеспечения не рискую. Ленивые размышления, это всё, что я себе разрешаю.