— Салют господам офицерам!

Соколов отвлекся от раскладывания бумаг и с явной теплотой в голосе ответствовал:

— Привет, студент! Где пропадал?

— Да вот зашел по пути сказать, что временно выпадаю из вашего графика.

— А что такое? — Соколов умел делать строгое лицо. На преступниках тренировался.

— Так я же, товарищ капитан, как вы правильно заметили, студент и над собой не властен. Сейчас у меня практика, а потом уеду на вольные хлеба.

— Понятно, — откликнулся сидевший за угловым столом Бубакин. — Стройотряд, песни под гитару, обжимания с девицами и все такое прочее.

— В целом да, кроме обжиманий. У меня нынче официально невеста имеется.

— Во как? — Соколов отвлекся от папок и с интересом уставился на меня. — Ну ты везде пострел! К нам вернешься?

— Постараюсь осенью. Правда, на дежурствах буду участвовать реже. Разве что в том районе. Мне в качестве общественных нагрузок фотостудию вешают.

«Ага, вот так правильно говорить, чтобы лишнего не дали».

— Все равно любой помощи рады будем.

Я тут же в тоне капитана заподозрил неладное. Черт бы с ней преступностью, но именно эта её составляющая касается лично меня.

— А что так? Ну-ка, давайте, колитесь.

Соколов переглянулся с напарником и по своей старой привычке присел на край стола.

— Да понимаешь, Сергей. На фоне нашего удачного сотрудничества по указаниям свыше дана установка вести постоянную работу с молодежью. Чтобы вот такие банды, как у Хмурого гасить на стадии их развития.

— Но это же хорошо! Вам потом работы меньше будет. Отсекаете от улры набор новых кадров, преступность через несколько лет пойдет на спад.

— Вот и я своему начальству про это говорю. Но кто вопросом будет заниматься? У нас своих дел невпроворот, а Бубакин ждет осенью всплеск преступлений у малолеток.