Война с объединившимися европейскими странами была для России знакомым делом — можно вспомнить славный 1812 год, когда Наполеон пошел на Москву с армией «двунадесяти языков». Поход сей закончился для Бонапарта полной катастрофой и изгнанием на остров святой Елены, где корсиканец, возмечтавший стать императором, помер. Или та же Крымская война, свидетелем которой он был сам, еще юнец, заплакавший, когда узнал, что русские войска оставили руины Севастополя.

Ведь тогда в Крыму бились против французских, английских, турецких и пьемонтских войск. А еще грозили вторжением австрийцы с венграми, и пруссаки в силе тяжкой вставшие на западных рубежах, и могущие тем вызвать восстание ненавидящих Россию поляков.

Но даже того, что Фок рассказал о грядущих событиях, что произойдут в течение пятнадцати лет, хватило с лихвою. Евгений Иванович сильно испугался за судьбу страны — две войны, одна другой страшнее, и три революции, что стали закономерным итогом и привели империю к позорным поражениям. И, как следствие, к бесславному финалу — гибели самодержавия. Расстрел царя Николая Александровича и его семьи, убийство великого князя Михаила Александровича, пока еще цесаревича — все это последняя точка. Та самая, нанесенная кровавыми чернилами, и закончившая повествование трехсотлетнего царствования Дома Романовых, начавшегося со Смуты и завершившегося ВЕЛИКОЙ СМУТОЙ!

Смерти Евгений Иванович не боялся — кто пережил немало штормов на море, относится к ней как к обыденному явлению. К тому же он уже дважды побывал в бою, видел смерть в глаза. Причем в недавней схватке едва остался жив, когда от сотрясения, вызванного попавшим в рубку снарядом, его швырнуло на броневой пол. И еще опалило огнем лицо, хорошо, что успел зажмурить глаза и прикрыть лицо.

Но вот позор был куда страшнее, особенно тот, что выпал на его голову в той истории, которая уже может и не состоятся. Иначе пошел ход событий — победный бой Фока у Бицзыво оказался тем самым камушком, который начав движение с верхушки горы, вызывает необратимую лавину. Именно в ту ночь он вывел крейсера в море и добился пусть маленького, но осязаемого успеха. А затем последовало победное сражение у Дальнего, которое в газетах, причем и в европейских, сравнили с легендарным Синопом. Правда, только он знал, что те два японских броненосца должны были погибнуть на минах, но чуть раньше.

Так что история начала изменяться, и как яростно надеялся Алексеев, в лучшую для России сторону. Победа в войне была настоятельно нужна, а потому он был готов не только на смерть, но даже на возможное унижение, ради пользы дела. С утра предстояла еще одна беседа с командующим Маньчжурской армии, и вчерашний бой, данный контр-адмиралом Матусевичем, тут оказался совсем кстати.