Капитан поднес к глазам бинокль. Два трехтрубных башенных силуэта задымили сильнее, а «Сергий», оценив скорость погружения своей жертвы, тоже сдвинулся с места.

– Сэр! – ворвался на мостик дежурный телеграфист. – Мы починили ее! Станция работает!

– Лучше поздно, чем никогда. Передавайте, Стивенс! Минут десять у нас еще есть.

– Что передавать, сэр?

– Сообщите о нашей гибели. Сообщите, что Шпицберген занят русскими. – Невилл кивнул в сторону моря, где два русских транспорта спускали со шлюпбалок десантные катера. – Сообщите, наконец, что на наши коммуникации в Атлантике выходят три «Пересвета». Может быть, нас даже услышат и кто-то из трампов успеет спрятаться.

В это же время. Дурбан

После печального происшествия с рыболовной сетью в Монтевидео, еще до войны и загадочных взрывов в Босфоре и Либаве, все корабли его величества, находящиеся на стоянке, были обязаны постоянно осматривать прилегающую водную поверхность. Как минимум дважды в сутки либо непосредственно перед выходом в море предписывалось проверять крюйт-камеры на наличие посторонних предметов, а водолазам и ныряльщикам проводить осмотр подводной части кораблей.

Но какой бы жестокой ни была дисциплина, нахождение вдали от театра боевых действий неизбежно приводило к мелким, но регулярным нарушениям регламентов.

Крейсер его величества «Эдгар», ставший флагманом Южноафриканской эскадры после ухода его систершипа «Гибралтар» в Персидский залив (увы, навстречу гибели), существовал относительно благополучно. Во-первых, одно время он был учебным кораблем, обеспечивающим освоение командами нового поколения крейсеров. Во-вторых, именно с ним приключилась та досадная история с намотавшейся или намотанной кем-то на винт рыбацкой сетью в самый что ни на есть критический момент.

По крайней мере, ежеутренние погружения водолазов для осмотра днища и винтов осуществлялись на нем со всем тщанием. Осмотр прилегающей акватории тоже проводился, и даже с указанной в предписаниях периодичностью, но вот тщательность и бдительность откровенно страдали. Поэтому когда никому не известный капрал морской пехоты лениво перегнулся через леер и посветил ручным фонарем куда-то вниз, никто не услышал ни двух прозвучавших с воды тихих хлопков, ни всплеска от упавшего в воду фонаря, ни звяканья зацепившейся за леерную стойку «кошки». Даже шум падения тела на палубу не привлек внимания напарника ввиду отсутствия такового.

Британцы непозволительно расслабились, ведь русские до этого момента были слишком далеко, а буры до сих пор воевали только на суше. Через какие-то минуты тихие хлопки раздавались уже один за другим, потом в борт ударились несколько окрашенных в черный цвет шлюпок, подошедших почти бесшумно. Кто-то вскрикнул, раздались выстрелы, потом в железных потрохах корабля прогремели несколько весьма громких взрывов, сопровождавшихся исключительно яркими вспышками, но удивительно малым разрушительным эффектом, и все было кончено.