Жалко лишь, что не у всех красивых баб родня в городе имеется. Александр Карлович стал думать над тем, как половчее «склонить к сожительству» новую врачиху до того, как это проделает латыш, но размышления его прервал даже не стук, а пинок в дверь — и в кабинете появился какой-то vene tibla.

— Пошел вон! — помощник уполномоченного не хотел, чтобы кто-то мешал приятным размышлениям.

— Ты, чухна сраная, на кого пасть разеваешь? — и перед ним раскрылось удостоверение особоуполномоченного самого Председателя. — Сейчас сам вон пойдешь, причем под конвоем! А пока не пошел, быстро сделай мне два билета первого класса на сегодня до Москвы. На меня и на товарища комиссара. Так, поезд ближайший через полтора часа, мы на нем поедем.

— Но за это время в Угловку не доехать…

— Отвезешь нас в Окуловку, у вас же машина в уездном управлении есть?

— Машина есть, шофера сейчас нет и до завтра не будет.

— Сам поведу, а обратно машину ты пригонишь.

Так утром шестого июля глядя на удаляющийся поезд и думая, как перегнать автомобиль, которым он управлять не умел, обратно в Боровичи, товарищ Аунап осознал, что жизнь перестает быть томной…

Чуть не обделавшийся от страха замначальника Боровичского ОГПУ совершил «почти невозможное»: в первом же поезде на Москву Петя и Света получили отдельное двухместное купе. Очень им необходимое, ведь дорога до Москвы заняла чуть больше шести часов. А через несколько минут после того, как куранты пробили шесть вечера, они зашли во всем известное здание на Лубянке и Петр, бывший там неоднократно, уверенной походкой отправился в комендатуру. Хорошо еще, что какой-то чекист поинтересовался у молодого парня в гимнастерке с орденом на груди, куда это он так спешит: и пришлось идти уже не спеша, в сопровождении этого чекиста, вызвавшегося «помочь кадру с периферии», совсем в другую сторону. Света при этом лишь тихонько хихикала над тем, что Пете даже в голову не пришло, что расположение служб и кабинетов за очень много лет может поменяться.

Однако убеждение Петра, что ОГПУ представляет собой бурную смесь из бардака и некомпетентности, изрядно приправленную хамством пополам с холуйством, полностью подтвердилось. Когда Петя, положив на стол дежурному по комендатуре удостоверение, сообщил, что им нужны номера в гостинице сроком на месяц, тот, пожав плечами, сообщил, что «есть прекрасные койки в казарме охраны Кремля». Но когда Петр взял дежурного за шиворот и заставил его прочитать написанное в удостоверении, то немедленно появился номер в Метрополе:

— Извините, товарищ особоуполномоченный, но номер только один. Зато в нем три комнаты, две спальни с прекрасными кроватями, вы там прекрасно и вдвоем разместитесь… Я сейчас еще и талоны на питание в ресторане вам выдам…