В начале сентября к Оле зашел Петруха с интересным вопросом:
— Тебе случайно хороший экономист не нужен? Мне Рудольфыч по старой памяти слил инфу интересную: в Харькове на каком-то мошенничестве одного взяли, еще весной — но дело все еще тянется. Даже, говорит, толком и не началось расследование: уж больно много в НКВД приходит положительных отзывов о нем и народ местный расследованию всячески не способствует.
— Что за экономист?
— Да уж не Леонтьев. Либерман какой-то.
— А зовут его уж не Евсей ли Григорьевич?
— Ты его знаешь?
— К сожалению. Эта сука продавила при Брежневе реформу, в результате которой СССР потерпел сначала экономический крах, а затем и развалился. Насколько я помню историю этого «великого экономиста», следствие по нему шло год, дали ему пятнадцать лет лагерей — но в лагеря он не попал, провел полгода в тюрьме, а потом его внезапно амнистировали и даже в должности повысили. Мне вот очень интересно было бы знать, кто за эту сволочь так героически заступался…
— Понял, осознал, раскаялся. Человечка заберу к себе и буду внимательно смотреть, кто его высвобождать бросится. Тогда дополнительный вопрос — он как, показательно и демонстративно или тихо и бесследно?
— Забирай. И постарайся сделать так, чтобы о его бесследном исчезновении вообще никто не знал. А про тех, кто его защищать бросится, ты сначала мне скажи, мы тогда вместе подумаем как эту мразь зачистить.
— Да чего там думать-то?
— Петь, еще раз: осужденного на пятнадцать лет тихо амнистируют и возвращают на работу, причем с повышением. Такое проделать — это даже не уровень республиканского НКВД, а минимум уровень республиканского ЦК. Эти всяко будут через каких-то помощников работать, а нам надо вычислить главного в этой кодле. Вычислить и вычистить…
И гудят леса бамбука, издают протяжность звука…
И гудят леса бамбука, издают протяжность звука…
Аня в Читу так срочно полетела вовсе не из-за заварушки у озера Хасан, хотя некоторая связь с заварушкой все же была. В Чите, на запускающемся заводе по производству азотных удобрений сгорела при запуске аммиачная установка, и первым предположением местных специалистов было то, что уголь, поступающий на завод с новенького месторождения неподалеку от Петровска, содержал в себе «что-то вредное». Ну а так как завод, кроме удобрений, должен был еще и порох делать…
Аня с Ирой вернулись обратно в Боровичи через неделю, причем Аня выглядела очень печальной, а Ира — взбешенной. И на вопрос Валентина о причинах ему ответила Ира:
— Там же семь человек погибли!
— Это я уже слышал, а поподробнее?