— Понятно… и когда проект должен быть готов?

— Я думаю, что у Люльки доводка двигателя потребует где-то пары лет. Ну, где-то к началу серийного выпуска двигателей и подгадывайте. И еще: наверняка Люлька будет вам сказки рассказывать про еще более мощные моторы, которые он скоро сделает. Может быть и сделает, но вам до этого не должно быть никакого дела: в стране у нас хозяйство плановое, а по плану у нас других моторов в сорок третьем не предусматривается. Вот вам постановление о начале работ — это чтобы всякие вам работать не мешали. Появятся вопросы — с удовольствием отвечу. Будут вам мешать и отвлекать — сразу жалуйтесь мне, с отвлекалами я знаю как разбираться. Если вас Берия или Сталин начнут нагибать — валите все на меня. Задача ясна?

— Но ведь война…

— Это еще не война, а так, войнушка. А нам надо смотреть в светлое будущее и работать над тем, чтобы сделать его еще светлее. В частности, набираться опыта в проектировании тяжелых реактивных самолетов высокой грузоподъемности, способных при нужде хоть через океан бомбу доставить. Я понятно объясняю?

— Теперь понятно. Люлька в курсе, что он мне про моторы рассказать должен?

— Александр Александрович, вы же в соседнем подъезде с ним живете и работаете в двух секциях от него. Сами спросить не можете? А когда с ним проект обсуждать будете, заодно передайте: если мне на него опять жалобу за ругань работницы накатают, то я его… в общем, он в курсе.

Тридцатого августа, строго по плану, генерал-лейтенант Фролов начал наступление на всем протяжении Карельского фронта. Для Валериана Александровича планирование этого наступления оказалось задачей не самой простой, ведь на направлении первого удара стояла не финские дивизии, а полноценная германская армия. Зато у Фролова была подробнейшая карта, показывающее размещение буквально каждой роты врага: чудной самолетик ЛБ-9 почти месяц чуть ли не ежедневно летал над всем районом Петсамо. Очень чудной: с фюзеляжем, более подходящим для истребителя, он нес крылья размахом свыше двадцати пяти метров и, снабженный двумя моторами с огромными пропеллерами, мог часами висеть на высоте до четырнадцати километров, снимая хитрым фотоаппаратом с объективом диаметром в тридцать пять сантиметров чуть ли не каждую травинку на земле. Немцы этот самолет видели без особых усилий, часто за ним тянулись белые полосы длинной в километры — но сделать что-либо они не могли. И поначалу очень дергались при виде непонятной машины в небе, но потом как-то успокоились и привыкли, особого внимания на него не обращая.