— Пишите приказ… по Девятому управлению, от сегодняшнего числа, о переводе этой Фурцевой в Минкульт вашим заместителем. А указ о вашем освобождении в связи с переходом на другую работу мы во вторник проведем — так бюрократии меньше будет, да и вопросов лишних никто задавать не станет.

— Сделаю. А Калинин в курсе?

— Пока нет, но ему это и не надо. А вы тем временем и о новой работе подумайте: сейчас британцы уже созрели до подписания капи… мирного договора, и от Советского Союза его подписывать будете уже вы. Я искренне надеюсь, что на церемонии вы все же не будете их посылать… куда-нибудь.

— Как вы хотя бы подумать о таком могли? — Ира с трудом сдерживала смех. — Я мирный договор подпишу, не сказав ни одного невежливого слова, больше того, жеста себе не позволю неуважительного, даже намека на жест.

Вечером, рассказывая о предложении Сталина Светлане, Ира — упомянув свое обещание Сталину — ехидно захихикала.

— Ты решила Сталина обмануть?

— Упаси господь! Но английский язык, да еще для коренного британца, дает столько возможностей! Я же в Хэрроу училась и прекрасно знаю разные тонкости произношения. Эти лорды после общения со мной предпочли бы, чтобы их прилюдно обоссали на площади дабы меньше опозориться: меня-то в этой школе специально учили как деталями произношения показать человеку, что ты глядишь на них как на говно. И, что самое забавное, они это поймут, а вот окружающие — нет, так что хрен придерешься.

— А они не затаят?

— А даже если? Сталин сказал, что подписание договора предполагается в Париже, так что пусть свои затайства домой увозит. Жалко, что я французский так же глубоко не изучала. Впрочем, этот длинный генерал все равно не понял бы языковых изысков, ему нужно открытым текстом все говорить — а нельзя. Ладно, раз уж партия и правительство возложили на меня эту тяжелую ношу, давай впрягайся. И для начала разложи мне в деталях международные расклады и возможные перспективы их развития…

Двенадцатого марта в Елисейском дворце состоялась церемония подписания мирных договоров между СССР и Францией и между СССР и Англией. С французской стороны мир подписывал Де Голль — и «стороны разошлись довольные друг другом», хотя французская сторона и корчила страшные рожи: пресловутые Эльзас и Лотарингия по этому договору отходили «на вечные времена» Германии. Британцы понесли гораздо меньшие территориальные потери: им пришлось всего лишь передать во владения СССР две группы северных островов и отказаться от Ольстера в пользу Ирландии. Вероятно, в момент подписания договора скрип зубовный раздавался над всей Англией — но деваться бриттам было просто некуда: ультиматум Сталина иных вариантов не предполагал. То есть предполагал — продолжение морской блокады…