— Я спрашиваю, утром, когда просыпаетесь, тоже думаете?

— Да, конечно, глаза открываю, и Ваш образ передо мной, так сразу начинаю думать. — так ты еще и дура, к тому же. Не повезло другу отца с дочерью.

— Нет, Вы мне не подходите. Мне не нужна такая жена, которая меня вспоминает только когда портрет видит. — направляясь к выходу из комнаты, ответил я.

— Ты ошибаешься! — хватаясь за мою руку, истерично воскликнула она.

— Руку убрала! — послал ей предупреждающий взгляд, который дал понять, что шутки закончились. Она поняла, что сейчас со мной лучше не связываться. Убрала свою конечность, и я благополучно покинул комнату.

Чуть позже мы все собрались на месте, где отец Веланы должен был совершить обряд. Мать девушки стояла с поникшей головой, да и понятно, частичку души нимфы, заключенной в сосуд в виде капли, сегодня снимут с древа рода, после этого ее дочери путь на родину будет закрыт, да и защиты рода она лишится. Теперь она могла стать товаром, и ее мог бы купить любой желающий в свой гарем, ведь нимфы славились своим умением ублажать мужчин, поэтому на них быстро находился покупатель. Но только не в этом случае. Как только душу нимфы сняли с дерева, я потребовал…

— Эта душа, согласно договора, должна принадлежать мне, — начал я. Народ возмущенно загалдел, а мне плевать, что они об этом думают, она будет принадлежать мне, и точка.

— Она не достойна, чтобы ее спасали! — закричала ее сестра, выходя в центр и держа какой—то листок в руке. — Вы просили доказательство ее падения, так вот оно! — она сунула бумагу мне в руку, я бегло прочитал письмо, в котором, если коротко, то было написано, что Велана не любит меня и не желает быть моей женой, так как полюбила другого. Я думал, что это подделка, но подошедшая мать посмотрела на подчерк и разрыдалась, стало понятно, что письмо писала она. Чувство ярости переполняло меня. Ну уж нет, так просто я этого не оставлю, она моя, и по—другому быть не будет.

— Требую обряд «Аривил», — от услышанного мать беглянки воскликнула, хватаясь за сердце.

— Пощади, умоляю! — срывающимся от слез голосом, закричала она. Ее испуг за дочь был понятен, ведь как только обряд будет проведен, я вберу душу ее дочери в себя и стану полноправным ее хозяином. Она перестанет принадлежать себе и превратится в послушную рабу, которая будет жить только тем, чтобы служить мне. Но только, конечно, если я решусь провести обряд полного подчинения, для этого мне нужна сама беглянка. А вот буду делать я его, или нет, все зависит от нее. Будет сопротивляться — совершу его, не задумываясь! Видимо, сестра поняла, что я могу и не делать этого, только поэтому возмутилась вновь.