— Чем дальше тем хуже. Может вам вернуться? — спросил я.

— В свое время я просто разрывал танцполы ночных клубов! — не унимался Смирнов. — Сейчас бы хорошую музыку, я бы зажег!

— Леха! — я подошел к нему почти вплотную, и взял за плечо. — Ты командир «Альфы»! Какие нахрен танцы? Приди в себя!

— Не хочу приходить в себя! Хочу танцевать! — скинув мою руку, Смирнов начал делать странные телодвижения, которые в отсутствие музыки выглядели очень глупо, но ему было наплевать, он балдел.

— Может вам вернуться? — спросил я Таро.

— Пока держусь. Посидим еще пару часиков — если поле не отключиться, отмотаем с пол километра обратно. — шепотом ответил японец.

— За пару часиков у Лехи совсем башня съедет.

Смирнов нас не слушал. Ему было хорошо. Подобное поведение у людей наблюдается под действием сильных наркотиков.

— Зачем вам тащиться за мной? — спросил я Таро. — Последнюю часть ключа я могу добыть в одиночку.

— НЕ СМОЖЕШЬ! — громкий голос эхом пронесся по туннелю. Знакомый голос. Я повернулся, и увидел Эрнесто Че Гевару собственной персоной. Вернее того, кто принял его облик.

— Но как? — я впал в короткий ступор. — Ты же сказал, что не можешь покинуть тюрьму.

Смирнов не обратил на появление «древнего» никакого внимания, и продолжал танцевать. Таро безразлично смотрел на Че, пытаясь совладать с головными болями.

— Ты можешь отключить воздействие, которое на них оказываешь? — я показал рукой на товарищей.

Че щелкнул пальцами и все прекратилось. Смирнов замер в странной позе, а Таро вздохнул с облегчением.

— Вот это меня приштырило. — сказал Алексей. Присутствию Че он совсем не удивился.

— Не тебя одного. — согласился Таро. — Но твои ощущения были поинтереснее.

— Я разрушил тюрьму, и теперь могу свободно перемещаться. — начал говорить Че.

— Разве так можно? — спросил я.

— Можно. Но не долго. — «древний» посмотрел на Таро, а затем на Смирнова. — Немного подкорректировал вас. Открыл скрытые резервы. Почувствуете проявление новых способностей — не удивляйтесь. Конечно до этого балбеса вам далеко, — он показал рукой в направлении меня, — но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.

— А ты говорил нет чувства юмора! — воскликнул Алексей.