Аргенту оставалось дождаться, когда ему привезут купленный рабочий костюм. Он должен быть доставлен вечером. До него ещё оставалось много времени. Но долго скучать не пришлось.

Через пару минут зазвонил телефон. Это домашний телефон Тима.

– Алё, Аргент? – мягко, как-то по-доброму прозвучал женский голос.

Аргент обомлел, потому что женщина в телефоне – мать Тима. Он хорошо с ней знаком, они много раз встречались, когда он приходил к Тиму.

– Здравствуйте, Марина Александровна.

– Я отправляла тебе сообщения, но ты не отвечал. Тим уже довольно давно пропал, и полиция отказывается от дальнейших поисков. Они считают, что он… – она резко вдохнула и быстро проговорила оставшееся предложение, – Тим кое-что оставил на такой случай и просил передать это тебе.

На десять секунд повисла тишина, потом Марина продолжила.

– Ты же помнишь, где наша квартира? Мог бы ты приехать, когда тебе будет удобно. Я понимаю, что ты тоже сейчас не в лучшем состоянии…

– Можно приехать прямо сейчас?

Судя по запоздалому ответу, Марина не ожидала такого ответа.

– Да, конечно, через сколько ты будешь.

– Через сорок минут, – Аргент отвечал резко, слова звучали отрывисто, но тон весёлый. Необычное сочетание.

– Буду ждать.

Она положила трубку. Аргенту же было не сладко.

‘Я не думал, что говорить с мамой Тима будет настолько тяжело. Насколько же ей сейчас больно. Что хуже всего, она наверняка продолжает верить, что Тим жив. Он говорил, что никто не знает о его работе, поэтому они даже не догадываются, что с ним могло произойти. И эта вера в то, что он ещё жив… Она меня убивает. Ведь я то знаю правду.

Я знаю, что не виноват, мой здравый смысл это отрицает. Это лишение Тима отбеливателя началось задолго до того телефонного разговора. Компасу было плевать на тот разговор, как я и говорил. Но они решили воспользоваться Тимом, да и вообще, о чём я только недавно стал догадываться, компас взял его к себе только из-за меня, чтобы добраться до меня. Хотя это на уровне предположений, ну короче, точно понятно, что то, что случилось у той таможни, было спланировано за долго ДО, и никак не зависело от моих слов. Тим сам согласился на них работать, хоть я его и отговаривал. Вот, что говорит разум, и я с ним согласен.

Но есть ещё чувства. Обычные человеческие чувства. И они говорят, что это я убил Тима. Это уже был не он, а бешеный, и убил я, сука, бешеного, но отделаться от чувства, что бешеным был некогда Тим, я не могу. Более того, мне ведь дали выбор. Если бы я согласился работать на компас, то он бы остался жив. Но и тут меня защищает разум. Разве после такого Тим бы продолжил быть таким же послушным? Он мог повлечь много проблем, так что его проще списать со счетов, один человек для них ничто. Так что согласился бы я или нет, в обоих вариантах его бы убили, я уверен. И уже тогда я это понимал. Под «тогда» я подразумеваю тот миг, когда выбрал сохранность жизней неизвестных мне людей вместо лучшего друга.