Правда, они были у черта на рогах, отмахав по разбитым дорогам две Америки.

Но лучше калымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, как говорил еще один мамкин мужик, дядя Коля, который был налетчик. Правда, к маленькому Димке он был добр и даже показывал, каким хватом держать нож, когда всаживаешь его в печень.

— Камрады, оставьте нас, — обратился старик к доктору и бородатым из отряда «Казбек». — Важный базар есть.

Те поднялись, брякнула сбруя — автоматы они взяли с собой. Ножи и пистолеты были при них и подавно. Костоправ засеменил за ними, явно жалея, что выпить в такой компании удастся только чай.

— Мы возвращаемся в Заринск, — произнес Мустафа, когда они скрылись из виду, и поднес к пламени костра исписанный лист бумаги. — Город не удержать. До зимы мы должны выжать из него все, что нам нужно. Если барашка нельзя дальше стричь, его надо резать.

«Рэзать». Сказал он с наигранным акцентом. И провел пальцем под кадыком.

В красных отблесках костра старик казался уже не джином из детской сказки, которую мама иногда читала маленькому Димке, а дедушкой, направившим два самолета на большие пиндосские башни. У того на фотографиях лицо и глаза тоже были добрые, но где-то внутри горели дьявольские огни, похожие на отсветы пожара.

Окурок не решился возражать, хотя у него екнуло сердце. Старик держал прямую радиосвязь с Генералом, а тот говорил голосом Уполномоченного и был его правой рукой.

Значит, зря они с пацанами из «Черепа» укреплялись на своем Молочном заводе и готовились зимовать! Значит, все придется бросить к чертям и опять ехать через этот ядовитый Урал, стараясь успеть до большого снега. А тот начнет валить уже скоро.

Ах ты, жеванный крот и етишкина бабушка.

От воспоминаний о том, как они ехали через зараженные земли Пояса, законопатив все щели, стало на душе муторно. Окурок видел тогда за окном мертвые поля, где даже трава не росла, а летом, видимо, и насекомых не было. Над землей стелился желтоватый от пыли туман. Ехали даже ночью, при свете фар. Для поездки отобрали машины с самыми надежными двигателями, но все равно было стремно… А после того, как проскочили, наряд на мытье машин давался всем по очереди — чтоб никто не схватил опасной дозы… И придется проходить через это снова!

— Это Генерал приказал, да? — спросил Окурок.

— Это приказал Уполномоченный. Мы заберем все, что можно увезти, и свалим.

— Паскудно это как-то, — пробормотал Дмитрий. — Эти люди в нас поверили. А мы их грабим и уходим.

— Эти люди нас в гробу видали. Они хотели от нас халявы. Хотели, чтоб мы помогли им обуздать их же деревни, — взгляд Мустафы стал жестким и хищным. — Мы это сделали? Да! Все на цыпочках ходят. Так пусть заринцы вносят плату. Все остальное, что они хотели — паровоз на железной дороге, бесплатное горючее — относится к разряду сказок. Никто не виноват, что они поверили. Если не будут дергаться — никто не будет мертвый. Его Превосходительство говорит нам, что смысл не в том, чтобы править бескрайней пустыней.