— Если он такой ценитель музыки, то пусть даст за неё что-нибудь стоящее в обмен — подала практичное предложение пухлая молодица с толстощёким лицом. Голос у неё был резкий «базарный». Услышав этот резкий неприятный голос Вас Вас поразился насколько бывает сильна в детях отцовская порода. Лицо у молодухи было хоть и молодое, однако грубых чертах его тоже проглядывали гены алкаша «обмылка», который уже допил отданный ему одеколон и на время угомонился.

Она кормила младенца огромной, как арбуз, обнажённой грудью, нисколько не стесняясь чужого мужчины.

Вас Вас порылся в рюкзаке и вытащил банку сгущенного молока. Но тут властно вмешалась старуха, которой снова что-то нашептала симпатизирующая чужаку девушка:

— Отдай ему за так, Егор. Раз человек просит. И смычок тоже. Всё равно от одной скрипочки тепла нам сильно не прибавиться. Разруби лучше на дрова то старое кресло, что Иван с Петровичем днём притащили.

Здоровенный бугай насупился, что-то недовольное пробурчал себе под нос, однако перечить не посмел. После смерти старого главы рода его жена стал главой клана. Её окружали дети, внуки, правнуки, сёстры, братья и племянники. И все беспрекословно признавали главенство старухи-матери.

Вас Вас бережно принял инструмент в свои руки. Это была обычная фабричная скрипка, отнюдь не Страдивари. И всё же Вас Вас испытывал благоговейное чувство, он ласково провёл пальцами по струнам, погладил лакированный корпус.

— А вы необычный человек — с удивлением и иронией заметила ему старуха. — Разве скрипкой вы сможете нарубить дров для костра и отбиться от врагов? Зачем она вам?

Сенин ответил не как человек, на котором военная форма, а с эмоциональностью музыканта:

— В ней же тоже есть душа, как и в нас! — а сам при этом не мог оторвать завороженный взгляд от бездонных глаз сидящей рядом со старухой девушки.

— Душа? — усмехнулась старуха и недоверчиво покачала уродливой головой.

— Ну да! — неожиданно для себя завёлся Сенин. — Ведь в каждом инструменте живёт частичка божественного, разве это не очевидно? Не обязательно рубить её топором, чтобы убить, достаточно просто пройти мимо брошенного на землю инструмента и скоро душа его угаснет. Так что она благодарная нам, что мы её спасли.

— Чудно это как-то. Вы говорите о ней, как о живом существе, — подивилась старуха.

— Говорю же вам, она живая! — в свою очередь Вас Вас не мог понять, почему люди не понимают столь очевидных вещей.

— А вы чудак, — повторила пожилая женщина, но уже без насмешки, скорее с уважением.

Пока они разговаривали Вас Вас обратил внимание на прежде не замеченного им персонажа. От костра к костру бродил неопрятного вида старикан в грязной хламиде. На голосе его топорщилась большая шапка седых, непричёсанных волос, вместо верхней одежды он кутался в старый плед, штаны его были сильно вытерты на коленях и в заплатках, через дыру в носке правого ботинка выглядывал большой палец ступни. По первому впечатлению вроде обычный бомж, вот только грустное выражение лица и мудрые глаза заставляли усомниться в столь поспешном определении. Все его гнали. И подойдя к их костру, старик робко, без особой надежды, попросил: