До эпидемии здесь всегда несли вахту по два специалиста в течение трех-четырех месяцев. Ученые наблюдали за популяцией животных, помогали бороться с браконьерами и даже снимали фильмы о дикой природе Сибири.

– Нас с Лёнькой сюда забросили как раз за пару недель до того, как всё это началось. Потом объявили, что все вертолеты перешли в подчинение военным для эвакуации людей из зон заражения. Нами пообещали заняться позже. А потом связь с центром прекратилась… совсем.

– А как вы эту связь держали? – заинтересовался Альберт Борисович.

– Хе, в том году нам центр радиостанцию подогнал. Японскую, мощную. На втором этаже сейчас стоит. Антенна у нас высоко, хоть с Москвой можно связаться, если частоту знать. Да только с кем? Я поначалу еще с выжившими радиолюбителями общался, а потом и они из эфира пропали. Видать, ко всем Большой Белый Писец пришел.

Профессор снял очки, положил их на стол и потер глаза:

– Еще какой… прийти пришел, а когда уйдет непонятно. Кстати, ты про Лёню какого-то сказал. А он куда делся?

– Домой пешком пошел, он же из Барнаула, у него там мама осталась. С женой он разошелся, но двоих детишек они нажили. Вот к ним и потопал, сказал, что не может их бросить. Пытался вертушку вызвать, но куда там! Бросили нас тут и забыли просто.

– А ты? – Альберт Борисович понюхал кусок копченой курицы и с явным удовольствием им закусил.

– А что я? Я ж детдомовский. Ну, была у меня где-то в Кольцово двоюродная тетка, так я ее лет тридцать не видел. Жил какое-то время с одной бабенкой, но разошлись мы года три назад, она и замуж успела выйти, есть кому о ней позаботиться. А больше и никого у меня. Вот я здесь и остался. Тут хорошо, спокойно. И раньше-то сюда туристы почти не доходили, а сейчас и подавно. А вот зверя разного наоборот – много. Летом, видать, тайга сильно горела по Сибири, тушить-то некому, вот к нам и сбежались волки с медведями со всей округи. У нас тут лето дождливое выдалось, пожаров мало, лес уцелел. Так им тесновато, наверное, чуют мою ферму, марадерить пытаются. Я уже и волков гонял, и следы медвежьи близко видел…

– Медвежьи? – с интересом переспросила Таня и отхлебнула из большой стальной кружки крепкий черный чай с ягодами и листочками черники.

– Ага, тут же заповедник рядом, через три километра от нашей избы начинается. А я тут как инспектор за порядком слежу и учет популяции веду, вернее вёл. Сейчас какой смысл? Зверя за ближайшие года два-три столько наплодится без контроля человека, что бей спокойно сколько хочешь. И сытыми будем, и природе урон не велик. Другие времена наступают, дикие, первобытные. Природа опять себе утраченные территории забирает.