Через мгновение над поляной прокатился грохот выстрела, и дальше все завертелось как при ускоренной перемотке. Волчица рухнула на бок, ее тело задрожало, а из пасти пузырями потекла кровавая пена. Серый самец разжал челюсти и выпустил Доджа. У боксера подкосились лапы, и он свалился на землю как тряпичная кукла. Промедли хищник еще секунду – и следующая пуля разнесла бы его череп. Зверь рванул в сторону леса. Хаимович выстрелил волку вдогонку еще три раза, но тот невредимым добрался до деревьев и скрылся.

Таня подбежала к Доджу и упала перед ним на колени. Пес не шевелился, только лапы мелко тряслись, как от холода. Шкура вокруг шеи была разорвана, из глубокой раны на траву текла кровь. Сзади послышалось тяжелое дыхание наставника. Альберт Борисович поднял собаку на руки и потащил в дом:

– Найди чистые тряпки, майки, полотенца, что угодно, живо! И ведро с водой поставь на печку!

Таня молнией кинулась исполнять поручение. Профессор бережно положил Доджа на стол, разорвал на лоскуты старую футболку и стал спешно перевязывать раны четвероногого друга. Ткань мгновенно становилась мокрой от крови. Боксер лежал, не поднимая головы, у него не было сил даже на это. Пес лишь приоткрыл веко, попытался сфокусироваться, чтобы увидеть хозяев, но все поплыло перед глазами.

Додж чуял людей, он понимал, что Альберт Борисович с Таней рядом и заботятся о нем. Инстинктивно боксер едва заметно шевельнул обрубком хвоста и заскулил. Заскулил как щенок, который радуется возвращению хозяина с работы. Но быстро нотки радости в этом звуке сменились болезненным стоном. Собака задышала часто-часто, словно после долгой пробежки. Затем все медленнее и тяжелее, каждый вздох отзывался болью в горле. Тук-тук, тук-тук… удары сердца становились слабее, но организм боролся до конца. Последнее, что пес успел сделать – это высунуть язык и на прощание лизнуть руку Тани. В следующую секунду Додж почувствовал, что словно падает куда-то. Его окутала темнота, стало холодно и страшно. А потом все закончилось. Его челюсти разжались, язык свободно повис, а дыхание остановилось.

Хаимович упал на пол и закричал так дико и страшно, что девочка в ужасе отшатнулась в сторону. Профессор бил руками по полу, рвал зубами свою одежду и рыдал, содрогаясь всем телом. Слезы текли по щекам Тани, она отказывалась верить, что все это на самом деле. Малышка побежала по лестнице к себе в комнату, упала на кровать и уткнулась лицом в подушку. Ей мерещились безжизненные глаза Доджа, а запах его мокрой шкуры на ладонях был такой сильный, словно пес лежал рядом с ней. Но она знала, что он там, на столе: растерзанный, неподвижный и мертвый.