– Эй, – Яша вернул Маху в кафе, – не забудь, я с тобой навсегда.

Маха улыбнулась и с улыбкой закрыла глаза, как тогда в детстве над скособоченным собором из веточек вербы.

Яша заметил, что в стороне от них стоит какой-то молодой человек и смотрит на них, как бы ожидая приглашения. Яша неуверенно кивнул, и тут же человек подошёл к столику. На нём был камзол из фиолетового шёлка, голубые кюлоты и бархатные туфли цвета фуксии. Из-под камзола выбивалась пена кружевной рубашки и шейного платка. На голове его был надет пудреный парик, лицо также было напудрено и подкрашено. Незнакомец сиял улыбкой.

– Позвольте представиться, – Пьеро, – произнёс он театрально и протянул Махе крошечный горшочек с голубоватым гиацинтом. Яша вспомнил, что в Пятом мире не срезают и не рвут цветы: они тоже наделены сознанием.

Маха издала вздох восхищения и пригласила Пьеро присесть с ними.

– Я вижу, что вы из Школы… и здесь впервые, да? И как вам Пятая Венеция?

– Наверное, вы уже считали наши мысли, – заметил Яков.

– И имена, – не стирая улыбки с лица, ответил Пьеро. – А я работаю в этом кафе, встречаю новичков, отвечаю на вопросы.

Вдруг Маха, увидев кого-то за окном, воскликнула:

– Ой, смотрите, какое-то знакомое лицо! Сейчас вспомню…

– Синьора хорошо знает живопись Эпохи Возрождения? – сиял Пьеро. – Это малоизвестный художник той эпохи, известный, правда, только своим автопортретом. Он гуляет тут так же, как и вы, во сне.

Юные с удивлением посмотрели на Пьеро и он ответил:

– Здесь другое время, не линейное, забыли? Он спит на Доске в Эпоху Возрождения!

– Выходит, что тут можно встретить кого угодно? – Маха забыла про сливочный собор из мороженого.

– Не совсем, – отвечал Пьеро, искря хитроватыми глазами, – к примеру, Ботичелли или Леонардо да Винчи – они находятся в несколько более утончённом измерении… Но оно как бы тоже здесь.

– Шестая Венеция тоже тут? – пошутил Яков.

– Нет, вы забыли про семь ступеней каждого измерения, – сказал Пьеро, доставая из рукава камзола кружевной платок, чтобы помахать им какой-то даме в ярком пышном шёлковом платье и маске с перьями. – Мы находимся в Пять-и-два, а Рафаэль, к примеру, здесь же, но в Пять-и-пять…

– А та картина в соседней витрине – не его? – предположила Маха, приступив к мороженому.

– Не смущайтесь, синьора. Чем прекрасен этот Пятый мир, что тут есть не всё, но очень-очень многое, – и Пьеро расхохотался, как настоящая театральная маска. – Та картина Рафаэля, что вы заметили, – действительно, его новая работа. Сам он тут не появляется, а вот новыми картинами радует!