За завтраком Марина курила и ворчала по поводу купания Саввы: тот перекупался и начал кашлять, немного поднялась температура. Яше стало ясно, что сюрприз, к сожалению, он увидит один. Барсук заметно волновался, куда-то звонил, оттягивал разговор и поездку. Наконец, он объявил Марине, что они с Яковом едут на пару дней в Дельфы.
– Оракула слушать, – сказал он.
Марина затушила сигарету.
– Я не сомневалась.
Но в Дельфы они не поехали. Барсук нанял такси в Афинах, машина вывезла их за город и уехала, оставив путников наедине с оглушающим оркестром миллиона невидимых цикад. Перед Яшей раскинулись остатки какого-то древнего храма: одни стены, покрытые кустарником и песком. Барсук увлёк Яшу по древней лестнице, свернул куда-то и вдруг начал спускаться по рассыпающимся каменным ступеням вниз, под землю.
– Стой, ты куда? – Яша еле успевал за отцом. – Клад будем искать? Так и скажи…
Барсук вдруг остановился.
– Так, слушай. Сейчас мы пойдём ниже. Будет трудно дышать, будет тошнить – терпи и помалкивай, понял? Нога как?
– Нога нормально хромает. А… идём в погребальную камеру древнего царя? – попробовал шутить Яша.
Барсук похлопал его по плечу и на миг закрыл глаза.
– Надо спешить.
Яша, Яков Трубачёв, ученик Школы Улиткин Дол Пятого Мира, привык к чудесам и неожиданностям! Более того,
– Давай, веди!
И они спустились в полный мрак.
– Сейчас я зажгу фонарь, – сказал Барсук-отец, и желанный лучик осветил ход.
Они шли долго. Радость была только в том, что проход расширялся. Вдруг Барсук остановился и присел на какой-то выступ.
– Как?
– Нормально, – сказал Яша и тоже присел.