Теперь оставшиеся в живых стражники ждали. Все они были ветеранами, которые могли просчитать шансы против них так же хорошо, как Хаскин или Сихэмпер. Они знали, что произойдет в конце концов, если нападавших будет достаточно, чтобы продолжить нападение, и их лица были мрачными, когда они думали о жизни молодой женщины, стоявшей позади них.

* * *

Императрица Шарлиэн быстро подняла глаза, когда Эдуирд Сихэмпер вошел в скромно обставленную, тускло освещенную спальню гостевого дома. Вода капала с кирасы и шлема ее личного оруженосца, капли падали на каменный пол, и она увидела в его глазах абсолютное отчаяние, сдерживаемое дисциплиной. — Насколько все плохо, Эдуирд? — тихо спросила она.

— Настолько плохо, насколько это возможно, ваше величество. — Выражение его лица было мрачным. — Почти уверен, что капитан Гейрат, должно быть, мертв. — Шарлиэн поморщилась от боли, но не от удивления, и он непоколебимо продолжил: — Сейчас командует лейтенант Хаскин, но у нас осталось двадцать пять человек, и мы не знаем, сколько нам противостоит или как сильно мы могли их сократить, хотя очевидно, что они знали, сколько было нас. Если они продолжат наступать, то только потому, что верят, что у них хватит сил победить.

Она кивнула, ее лицо исказилось от страха, и он потянулся, чтобы взять ее за руку обеими руками.

— Не знаю, сможем ли мы остановить их. — Его голос был резким, пронизанным глубоко личным беспокойством, когда он заставил себя признать то, чего боялся больше всего на свете. — Если мы не сможем…

Он замолчал, стиснув зубы, и она сжала его руку.

— Если ты не сможешь, — сказала она ему, — то только потому, что ни один смертный не смог бы этого сделать. Я знаю это, Эдуирд. Я никогда в этом не сомневалась.

Его губы сжались еще сильнее, и он глубоко вздохнул.

— Мы не знаем, чего они хотят, ваше величество — не наверняка. О, мы знаем, что им нужны вы, но вполне возможно, что вы им нужны живой, а не мертвой.

— Ты действительно так думаешь, Эдуирд? — мягко спросила она. — Или ты просто пытаешься меня успокоить?

— Думаю, что это действительно возможно, — сказал он ей спокойно, позволяя ей увидеть правду в его глазах. — Даже вероятно. Они еще не пытались поговорить с нами, так что пока мы не знаем, чего они хотят, но я могу придумать много способов, которыми вы живая были бы наиболее ценны для кого-то.

— Ты имеешь в виду, как они могли бы использовать меня против Кэйлеба, или Чариса, или Чисхолма.

— Возможно, но даже если бы они могли, вы все равно были бы живы, ваше величество.

— По такой высокой цене? — Она покачала головой. — С того дня, как я взошла на трон, я знала, что королева — или императрица — такая же смертная, как и все остальные, Эдуирд. Я пыталась жить как королева и как человек, которому не нужно было бояться, когда пришло время встретиться лицом к лицу с Богом. А у королевы — или императрицы — есть последний долг перед своими подданными. Я не позволю использовать себя против всего, что я люблю, или против людей, за которых я несу ответственность.