— Это сработает для всех, кроме Нармана, — немного кисло сказал Кэйлеб. Мерлин приподнял бровь, и Кэйлеб усмехнулся.

— Не пойми меня неправильно. Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что я действительно признаю, что мне нравится этот человек, я бы сказал ему, что он сумасшедший. Однако так получилось, что он мне действительно нравится, и тот факт, что все виденное тобой указывает на его искреннее решение, что его лучшая надежда — быть верным мне, и Шарлиэн только помогает этому. Но этот человек дьявольски умен.

— Кажется, довольно давно я упоминал что-то на этот счет, — мягко заметил Мерлин.

— Действительно, ты это сделал. Но моя точка зрения на данный конкретный момент заключается в полной уверенности, что он уже пришел к выводу, будто способности «сейджина Мерлина» еще более необычны, чем предполагают все «дикие истории» о нем.

— Ни капельки не удивлюсь, если вы правы насчет этого. — Мерлин пожал плечами. — Одна из проблем, когда вы используете особенно острый нож, заключается в том, чтобы держать пальцы подальше от лезвия.

— Должен сказать, что ты относишься к этому моему подозрению слишком спокойно.

— Если я не приму это спокойно, лучше не будет, — указал Мерлин. — И если предположить, что человек не запаникует, если узнает немного больше правды, тогда он будет еще более полезен как аналитик. Не говоря уже о том факте, что мы сможем поделиться с ним еще большим количеством исходных данных.

— Должен ли я предположить из этого, что ты думаешь о том, чтобы познакомить его с историей, которую мы рассказали Пейтеру, и остальными деталями?

— Я действительно так и думаю. На самом деле, считаю, было бы неплохо попросить Нармана вмешаться.

— Прямо сейчас? — глаза Кэйлеба расширились, и Мерлин снова пожал плечами.

— До тех пор, пока мы можем сохранять слои наших историй прямыми, — сказал он с кривой улыбкой. — Давайте посмотрим. Мы скажем Фрэнзу и остальным сотрудникам, что вы отправили меня с сообщением какому-то неизвестному агенту на другой стороне. Они передают это остальной армии, если кому-то интересно, куда я исчез. И мы расскажем ту же историю Чермину и остальным вашим офицерам, что также поможет объяснить, почему вы хотели видеть Нармана. В конце концов, кто может быть лучшим советчиком, когда речь идет о мошенничестве и общей, всесторонней хитрости? Затем мы рассказываем Нарману, что на самом деле я провел утро, сидя в своей палатке и видя святую Агту. Мы рассказываем ему все, что я знаю о покушении на убийство и о том, кто за ним стоял, и спрашиваем его о его реакции и о том, что, по его мнению, было бы наилучшим способом действий. И мы говорим ему, что история с «сообщением» — это наше официальное прикрытие, и что он должен просто сказать любому, кто достаточно неуклюж, чтобы спросить, что он не вправе обсуждать, кому вы могли бы отправлять сообщения или почему вы могли бы это делать.